Worm (ЛП)

-- На обеде они ходят в библиотеку? Какие они вообще?

-- Брайан -- клевый парень. С ним я разговаривала больше всех.

-- Парень, говоришь? -- мой папа пошевелил бровями с намеком.

-- Папа, прекрати! Это не то, что ты думаешь. -- запротестовала я. Сомневаюсь, что у Брайана есть хоть капля интереса ко мне, не в последнюю очередь потому, что я на два-три года моложе его. Ну и вообще, я -- это я. Я решила не говорить о разнице в возрасте моему отцу.

Чтобы сменить тему, я сказала:

-- Лиза тоже замечательная. Она очень умная, хотя я не слишком-то много с нею общалась. Здорово снова иметь возможность общаться с другой девушкой, даже если она довольно сильно отличается от меня.

-- Если она умна, то вряд ли настолько сильно отличается от тебя.

Мне захотелось побиться головой об стену. Я не могла объяснить, что она из "плохих ребят", а я -- подающий надежды супергерой, или как именно она "умна". Я сама загнала себя в угол и теперь не знала, что ответить. Не стоит попадать в такую ситуацию в будущем. Наконец я сказала:

-- Она всего на год старше меня, но уже закончила школу. -- это правда. Она сжульничала, но технически -- она получила полное среднее образование.

Папа улыбнулся:

-- Впечатляет. Скажи мне ещё, что они все ученики-отличники, которые могут служить тебе хорошим примером для подражания.

Я чуть не подавилась. Хорошие примеры для подражания? Они? Я удержала невозмутимое выражение лица и ограничилась лёгкой улыбкой, покачав головой.

-- Увы.

-- Жаль. А что насчёт остальных?

-- Думаю, Алек из них младше всех. С ним непросто общаться. Он талантливый художник, насколько я могу судить. Но я не видела, как он рисует. Кажется его трудно чем-то заинтересовать или заставить в чём-то принять участие. Он всегда выглядит скучающим. -- только сказав это вслух, я поняла, что это не совсем так. Два раза я видела, как Алек реагировал на происходящее, это было когда он немного подшутил над Брайаном, выводя его из равновесия, и после моей драки с Сукой. Возможно, он любит позлорадствовать.

-- А последняя? Рита? Или Рейчел?

-- Рейчел. Я не смогла с ней подружиться. Она мне не нравится.

Папа кивнул, но ничего не сказал. Я ожидала типичную лекцию родителя вроде "...может быть, если ты проявишь интерес к тому, что она любит..." или какой-нибудь другой бессмысленный совет. Мой папа не стал этого делать, он просто откусил ещё кусочек отбивной.

Чтобы заполнить тишину, я решила немного уточнить.

-- Она хочет, чтобы всё было так, как она желает, а если этого не происходит, то она злится. Ты знаешь, мне хватает этого и в школе.

-- Знаю. -- сказал папа. Это был железный повод для него расспросить меня о том, что происходит в школе, но он не стал этого делать. Он промолчал.

Я ощутила безмерную благодарность. Мой отец уважал границы, которые я установила, и не давил, не пытался раскопать больше. Он делал этот разговор легче, чем он мог бы быть, и я понимала, что для него это непросто.

Я чувствовала себя обязанной ему. Вздохнув, я призналась:

-- В школе... некоторые осложняют мне жизнь. В понедельник они окружили меня. Просто по очереди стали меня оскорблять. Вот почему мне пришлось уйти, и я поехала в центр. -- мне было неловко, потому что просто пережить это было уже унизительно, даже без необходимости рассказывать отцу. Да и вообще, сейчас это было так не в тему... Но если я не скажу ему прямо сейчас, не думаю, что смогу когда-либо.

Отец немного пришёл в себя. Я видела, как он берёт себя в руки и пытается подобрать слова, прежде чем спросить.

-- Не хочу приуменьшать то, что тебе пришлось перенести, но... они больше ничего не делали?

Я прожевала и вопросительно приподняла брови. Вообще-то они делали, но я же не могла сказать: "Они использовали смерть мамы, чтобы вынести мне мозг" без того, чтобы не объяснить главную роль Эммы.

-- Ничего похожего на то, что было в январе? -- спросил он.

Я опустила взгляд на тарелку, затем покачала головой. Через несколько секунд я сказала:

-- Нет. Случай в январе -- единичный. С тех пор они устраивали только мелкие "пакости", ничего подобного тому, что случилось тогда. -- я показала пальцами кавычки, произнося слово "пакости".

-- Хорошо. -- тихо сказал отец. -- Большое облегчение узнать об этом.

Я не хотела рассказывать что-то ещё. Можно было подумать, что мне станет легче после того, как я открылась, но это не так. Я чувствовала разочарование, гнев и неловкость. Это было напоминанием, что я не могу была полностью откровенной с отцом, как раньше. Больше всего на меня давила вина. Часть её была за то, что из-за моего молчания мой папа, похоже, думал, что каждый раз, когда надо мной издевались, всё было почти так же ужасно, как четыре месяца назад, когда случилось самое худшее. Я ткнула кусочек сала вилкой.

-- Когда ты уходишь? -- спросил папа. Я взглянула на электронные часы на плите.

Я была рада поводу уйти.

-- Сейчас. Все нормально? Я ненадолго.

-- Встретишь друзей? -- спросил он.