Xамза

- Слава аллаху! - тут же громко и весело откликнулся кизикчи. - Это только привидения могут позволить себе несчастье иметь детей, а мы, осеняемые милосердием наших щедрых баев, живем себе припеваючи, не имея ни домашней посуды, ни потомства - ни мальчиков, ни девочек!

Общий смех подгулявших гостей покрыл ответ знаменитого острослова.

- Сегодняшняя щедрость нашего хозяина действительно не имеет границ, вступил в разговор судья Камал. - Великая честь получить приглашение к такому обильному угощению...

- А меня никто не приглашал сюда! - перебил судью Юсуфджан. - Я пришел сам. Я вообще никогда не жду никаких приглашений. А почему? А потому, что знаю - везде ждут меня!

И снова общий хохот гостей был ответом на очередную шутку кизикчи.

- Меня никто не приглашал, - продолжал Юсуфджан, - зато я пришел самый первый. А почему? А потому, что знал - здесь будет очень вкусная еда. Наш хозяин всегда славился хлебосольством, ибо аллах непрерывно осыпает его своими милостями. А почему осыпает? - спросите вы у меня. А потому, отвечу я, что если уж бог захочет кого-нибудь наградить богатством, так он.не спрашивает, кто был твой отец.

Теперь уже все смеялись, как говорится, навзрыд, до упаду.

Не было за столом человека, который не помнил бы, кем был отец Садыкджана-байваччи и сколько тысяч танапов оставил он в наследство сыну.

- У вас, Юсуфджан, очень острый язык, - сказал судья Камал, когда смех утих.

- Не язык, а ум, - коротко хохотнув, поправил судью кизнкчи. - Это большая разница.

- Тем хуже, - нахмурился Камал-кази.

- Почему хуже?

- Нажили себе, наверное, много врагов, а?

- У меня, кази-ака, против врагов есть сильное средство, - подбоченился Юсуфджан, - я все молитвы корана знаю назубок.

Кроме того, из тысячи имен господних имеется три имени - Джабар, Кабыз и Кави, которые надо написать на бумаге и зарыть в землю, чтобы всем твоим врагам по воле божьей стало худо жить на этом свете... Если же кто-то добивается твоей погибели, то нужно выбрать три имени из девяноста девяти имен господних. Вот они, эти имена, - Каххар, Музил и Джабир.

Когда вы напишете их на бумаге, надо принести землю из семи развалин: первую - с перекрестка, вторую - из развалин дома, третью - от старой мельницы, четвертую - опять из развалин дома, пятую - из развалин минарета, шестую - с того места, где ишак перевернулся, а седьмую, последнюю, - с самого высокого холма... Возьмите какую-нибудь посудину, все смешайте, тысячу раз произнесите имя своего врага, желая ему самой страшной смерти, потом закопайте посудину среди наиболее древних развалин города, и готово дело: вашего врага настигнет мучительная гибель - он умрет в корчах и судорогах.

- Слишком заумно шутите, Юсуфджан, - вздохнул судья Камал. - А ведь в коране сказано: кто в этом мире переусердствует в роли шута-масхарабоза, тот в день всемирного светопреставления станет свиньей...

- Боже праведный, как замечательно! - захлопал ладонями по собственному животу Юсуфджан. - Неужели это возможно? Неужели мы все явимся на тот свет в еще более интересном виде, чем живем на этом свете?

И снова, хватаясь за бока, громко смеялись гости, снова вытирали веселые слезы даже самые угрюмые и неулыбчивые.

Хамза, давно знавший Юсуфджана-кизикчи, много раз видевший его в цирковых представлениях, был поражен смелостью и находчивостью знаменитого народного острослова. Ему даже захотелось записать некоторые из его шуток, чтобы потом использовать их в каком-нибудь стихотворении или в статье в газете. И даже использовать не саму шутку, а тот принцип, по которому она строилась, - постоянная нацеленность против общественного зла и несправедливости.

Но не было с собой ни карандаша, ни тетради. И в памяти запечатлевались только бесстрашие и какая-то молодая, не знающая ограничений дерзкая задиристость веселого смуглого человека.

На какое-то время Хамза забыл о своих личных горестях и печалях.

- Хе-хе, Юсуфджан, - задрал вверх бороду маленький толстый бай с надменным выражением лица, - вы хорошо веселите нас и показали свою большую ученость. Рахмат, катта рахмат...

А вот скажите-ка нам, уважаемый: если через луч утренней зари переползет черный паук?..

- Охотно отвечу на ваш вопрос, уважаемый. Но перед этим разрешите тоже задать вопрос: если на завтрак вместо теплой лепешки, свежего сыра и душистого чая вам подадут душистое мыло, шипучую известь и ведро отбросов, то какие чувства посетят вашу душу?

Маленький толстый бай растерянно молчал. Безмолвствовало и все остальное общество.

Миркамилбая давно уже раздражало невнимание застолицы к его персоне. Андижанский богач привык сам направлять течение всех разговоров за дастарханом.

- Эй, Юсуфджан! Ваши масхарабозские остроты сегодня что-то очень уж длинны!.. У нас у всех разгулялся аппетит, мы уже давно хотим зарезать парочку дынь, а вы все еще шутите...

Жаль, что святой Миян Кудрат опаздывает на угощение, некому прочитать молитву над едой... Впрочем, вы тут говорили, Юсуфджан, что знаете все молитвы корана назубок. Так, может быть, вы прочитаете нам молитву, если, конечно, совершили омовение?