Xирург

И потом — сколько можно убивать?

Зеркало для сердца. Зеркало влагалищное двухстворчатое по Куско. Зеркало влагалищное по Дуайену. По Мартини. По Симсу. Зеркало гортанное. Зеркало двухстороннее по Ричардсону. Зеркало для брюшной стенки с шириной ложки 100 мм. Зеркало для левой доли печени. Зеркало для мочевого пузыря. Зеркало для отведения печени. Зеркало для отведения почек. Для подъема почек. Зеркало для разведения краев ран почечной лоханки. Зеркало носовое. Зеркало для сердца и легких проволочное. Зеркало печеночное изогнутое под углом 90 град. Зеркало ректальное двухстворчатое со сплошными губками. Зеркало-крючок защитное.

Три дня ушло на то, чтобы убедить себя в том, что это была просто игра усталости со светом, ты ведь уже дважды ошибался, Хрипунов — тогда, в морге, и потом еще раз — уже в клинике, когда Арсен прислал новенькую модельку на ринопластику, нос ему, видите ли, ее мешал, и тебе показалось, что есть что-то общее, и если откорректировать скулы парой имплантов… Хорошо, что это был Арсен, и все мирно закончилось парой бесплатных силиконовых протезов, которые пришлось вмонтировать ничего не понимающей красотке в ее кукольную, недоразвитую грудь. С новыми скулами и кремнийорганическим бюстом она стала похожа на карикатурную шлюшку из советского журнала «Крокодил», Арсен был на седьмом небе, и даже, кажется, переспал с ней два раза подряд, изменив своему священному долгу профессионального сводника … Ты хочешь еще одну жестокую пародию, а, Хрипунов?

На четвертый день он стоял у той самой общажной двери (номер шестьдесят восемь), пытаясь затолкать обратно многоугольный воздух, и, слава частному сыску, знал о той, что крикнула в ответ на его стук — щас, минуточку! — практически все. Имя: Анна Александровна Аной. Год рождения: 1981. Место рождения: город Николаевск, РФ. Паспорт: 56 94, № 541300. Место учебы, курс, по мнению педагогов, ближайшим окружением характеризуется, свободное время привыкла проводить… Хрипунов не знал только одного — правда ли, что линия ее скул и носо-лицевой угол…

Дверь негромко ахнула. Черный свитерок, тощие джинсы, негустой хвостик какого-то жалкого, буро-мышиного цвета, удивленные глаза, почти белые, почти прозрачные, почти неуловимо приподнятые к вискам — простите, вы ко мне? Хрипунов молча взял ее за плечи и развернул лицом к свету.

Правда.

Правда.

Правда.

Иглодержатели-ножницы. Иглодержатель глазной микрохирургический. Иглодержатель для глубоких полостей детский. Иглодержатель общехирургический. Иглодержатель сосудистый.

Хрипунову почему-то казалось, что это будет невероятно сложно, заранее нагромождены были какие-то несусветные турусы на колесах, какая-то грандиозная, чуть ли не геббельсовская брехня про Париж и мировую карьеру супермодной супермодели — вся эта паточная предпостельная болтовня, взрослая замена детского затаенного соблазна — девочка, хочешь сниматься в кино? Но она даже не дослушала, кажется, согласилась на операцию — на операцию! — после первого же условного букета, после единственного неловкого чаепития в отвратительной модной кофейне, Хрипунову показалось, что кофейня будет уместнее — шумное дневное заведение с влюбленными парочками, вертлявыми девицами и коричными сердечками на толстых шапках скверного капучинно. Что показалось ей — неизвестно, кто вообще может понять женщин, что они сами могут понять? Но Анна согласилась, как соглашалась почти со всем, что говорил и делал Хрипунов, он мимолетно подумал — как мама, и еще — фактура, конечно, подходящая, но одной операции явно будет недостаточно, губы придется корректировать, менять линию лба, разумеется, ринопластика, кончик носа никуда не годится, но скулы, господи! Весь лицевой скелет!

Аркадий Владимирович! А вы в Париже когда-нибудь были?

Заглядывает в глаза, как дворняжка, как будто заранее в чем-то виновата, и заранее готова к недовольному пинку, виляет маленькой душой, припадает на слабые лапы, и не надеясь понравиться, и не смея на это надеяться. И потом к чему тут Париж, я бы спросил — а какого черта, Аркадий Владимирович, вам от меня нужно? Зачем вы будете пластовать мое лицо ни за что ни про что? Что вы вообще себе позволяете?

Грязный, душный город, битком набитый немцами и японцами. К тому же француженки кривоноги и скверно пахнут.

Мгновенно пригасла, даже съежилась испуганно, звенит неосторожной ложечкой по краю чашки и пугается еще больше, до бледности, до обморока, до дурноты. В сущности — некрасивая. В сущности — провинциальная. В сущности — я совершенно не знаю, что у нее внутри. И еще больше не знаю, что будет дальше.