xs_lE008L

Сколько часов я потратила на поиски этой штучки! Сколько слез было пролито из-за пропажи! На мгновение я прикрываю глаза и испытываю нечто близкое к чувству удовлетворения.

Но пора будить детей. Я останавливаюсь перед спальней Сэма и Джо и тихонько толкаю дверь. Сэм, старший, спит, занимая самую выгодную позицию, на верхней койке, Джо — на нижней. На полу я замечаю и третьего — Фреда. Чем не «клубный сандвич»? Не важно, сколько раз я возвращаю Фреда в его комнату ночью — он, как почтовый голубь, обладает врожденной способностью возвращаться, что приводит его либо в комнату братьев, либо на край нашей кровати, где мы частенько обнаруживаем его уже утром.

Я с умилением смотрю на своих спящих детей, и мои тревожные мысли уходят. Весь день сыновья мои носятся, бегают, и нет никакой возможности поймать мгновение, остановить его хоть на несколько секунд. Пока мальчишки спят, я разглядываю их: носы, щеки, царапины и веснушки. Я дотрагиваюсь до ладони Сэма, чтобы разбудить его, но вместо того, чтобы открыть глаза, он крепко сжимает мои пальцы. Я тотчас переношусь назад, к тому самому первому разу, когда он вот так же, совсем маленький, впервые схватил кулачком мой палец. Горячая волна материнской любви захлестывает меня, и я понимаю: ничто похожее больше не повторится.

Сэму почти девять. И вот уже почти два года, как я перестала брать его на руки. Он слишком вырос, чтобы сидеть у меня на коленях, и мне больше не разрешается целовать его на прощание у школы. Скоро он совсем отдалится от меня. Но все же тепло раннего детства останется в его душе, и из этого резервуара любви он сможет черпать в тревожные годы подросткового взрыва, когда увидит нас со всеми нашими недостатками. Сэм шевельнулся. Каким нескладным кажется его тело. Это из-за несоразмерно длинных конечностей — предвестников приближающейся юности. Судорожно вздохнув, я сознаю, что смотрю на остатки его детства. Уверена, что именно нежелание испытывать это горькое сожаление заставляет некоторых женщин рожать и рожать — тогда рядом всегда есть кто-то, готовый охотно принимать их любовь.

Первым пробуждается Джо, он спит чутко, как я.

— Кто поможет майору Тому? — спрашивает он, не открывая глаз, и у меня екает сердце.

Песни Дэвида Боуи, звучащие в нашем автомобиле по пути в Норфолк во время летних каникул, были огромным шагом вперед в мире, полном легкомысленных развлечений. Повествовательные качества текстов его песен развивают детское воображение, думали мы. И так оно и было. Но нам ни разу не удалось продвинуться дальше первого трека альбома «Чейнджес».

— Почему ракета бросила его? — спрашивает Джо, выглядывая из-под одеяла.

— Он отстыковался, — отвечаю я.

— А почему не было другого пилота, чтобы помочь ему? — не отстает сын.

— Он хотел остаться один! — Я глажу его по волосам. Пятилетний Джо очень похож на меня, у него такие же непослушные коричневые кудри и темно-зеленые глаза, характер же он унаследовал отцовский.

— Ракета оставила его одного?

— Да, но отчасти он сам хочет сбежать, — объясняю я.

Джо делает паузу.

— Мама, а тебе хочется когда-нибудь сбежать от нас? — очень серьезно спрашивает он.

— Временами, но только в соседнюю комнату,— смеюсь я. — Я не собираюсь выходить в открытый космос.

— А вот иногда, когда я с тобой разговариваю, ты меня не слышишь! Ты где тогда?

В этот момент сверху слезает сонный Сэм и начинает натягивать школьную форму. Я убеждаю Джо последовать его примеру. Фред, двух с половиной лет, останется неодетым до последней минуты — если его одеть, то, улучив момент, когда все отвернутся, он мгновенно все с себя сбросит. Я иду назад, в нашу ванную, к Тому — мужу, не майору.

Было время, когда его омовения меня завораживали, но даже притом, что они все еще замечательны в своей утонченности, близкие отношения притупили ощущение новизны. Короче, Том идет в ванную комнату и подготавливает все необходимое для бритья: помазок, пену и бритву — они лежат на маленьком столике возле раковины. Затем он открывает холодную воду — ровно на три минуты, а затем переключает свое внимание на горячий кран. Таким образом, уверяет он, ни капли воды не тратится впустую. Я обычно доказывала, что лучше действовать в обратном порядке, но моя метода отклонялась.

— Если что-то работает неизменно, зачем менять это, Люси?

Пока в ванну набирается вода, Том включает радио и слушает программу «Сегодня».

Процесс мытья интересен уже тем, что мой муж тратит безумное количество времени, намыливая губку. Частенько он при этом болтает. Но даже после того как мы прожили столько лет вместе, я все еще не всегда могу уловить момент, когда мое добродушное подтрунивание над ним будет выглядеть уместным. Если Тома перебить, он не ко времени впадает в дурное расположение духа, вывести из которого его не так-то просто. Вовремя же брошенная шутка делает его открытым и великодушным. Таким вот образом медленный танец нашего брака движется к совершенству.