XVII. Де Брас

— Господин, ну не могу я, спина не гнется! — Ив чуть не плакал, ему было больно, и я это понимал, но помочь ничем не мог. Боль нужно перетерпеть. Когда тело болит — значит, все идет хорошо!

— Терпи!

— Не могу, господин, ваша милость! Я сбегу обратно в трактир! Клянусь мамой, которую никогда не видел!

— Я тебе сбегу, скотина. Терпи! А теперь двадцать кругов по поляне. Пошел!

Мне не нужен абы какой слуга. Мне нужен человек, который в случае необходимости сумеет постоять и за себя, и за господина. Причем сделает это на хорошем, профессиональном уровне. В дальнейшем я планировал обучить рукопашному бою и самбо еще несколько человек и создать из них костяк своей личной гвардии.

Д’Атос, поначалу скептически наблюдавший за нашими странными упражнениями, уже на второй день попросил учить и его тоже, и я с радостью согласился, предупредив, что в этой дисциплине нет привилегий, и бить я буду одинаково, как простолюдина, так и дворянина. Более того, придется пережить и состязания между ними двумя, и только бог знает, кто кому наваляет в этом случае.

Арман лишь кивнул. И с той поры Атос и Иво стали соревноваться между собой, кто быстрее схватит и правильно выполнит новый прием. Жаль, времени на тренировки у нас было не слишком много, но час с утра и час вечером я умудрялся выкраивать для занятий.

Разумеется, у Атоса обучение проходило быстрее — его тело было сильным и тренированным постоянными упражнениями со шпагой, да и кулаком он мог ударить при случае так, что мало не покажется. Более того, он, кажется, обучался прежде французской борьбе — или, как минимум, знал ее азы. Так что преимущество было на его стороне.

Ив же был моложе и крупнее по габаритам, но более рыхлый и уповал скорее на природную силу, чем на умения. Ничего, это я из него со временем выбью, и получится хороший борец.

Ехать нам предстояло дней десять, и концу этого срока я планировал закончить с вступительными тренировками, а после, уже в Париже, приступить к более сложным вещам. Присоединится ли к дальнейшим урокам Атос — предсказать я не мог. Но если он захочет, я обучу его всему, что умею сам.

Ночевали мы то в придорожных трактирах, то под открытым небом, если погода позволяла.

Осень выдалась теплая, но я чувствовал, что бархатный сезон уже близится к своему логическому завершению. Еще несколько дней, максимум — неделя, и начнутся дожди, листья окончательно опадут с деревьев, задуют северные ветры, и путешествовать в такую погоду станет очень неприятным занятием. Но мы к тому времени уже вернемся в Париж.

В очередной вечер мы остановились заночевать на берегу небольшого озерца. Ив, как обычно, развел костер и поджарил на огне несколько перепелок, а после открыл для нас бутыль вина, купленную у местных крестьян, достал краюху свежего хлеба, и мы с удовольствием приступили к трапезе. Когда первый голод был уже утолен, я, скуки ради, спел несколько баллад Высоцкого в вольном переводе на французский.

Д’Атос был впечатлен и попросил повторить все песни еще раз по кругу.

Я с удовольствием начал снова:

— … Звонко лопалась сталь под напором меча,

Тетива от натуги дымилась,

Смерть на копьях сидела утробно урча,

В грязь валились враги о пощаде крича,

Победившим сдаваясь на милость…*

*Стихи Владимира Высоцкого для фильма «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго».

— Эх, шевалье, ведь жили же люди, — протянул задумчиво Атос, глядя в постепенно тускневшее небо, — страдали, любили, умирали. Рыцари! Могучие железные люди! Их жизнеописаниями я зачитывался в юности. Жаль, сейчас таких уже нет… скучно живем!

«Ну-ну, — подумал я, — и это говорит мне человек, чьим образом когда-то будут восхищаться миллионы людей по всему миру. Скучно ему!»

— А вот еще послушайте, — улыбнулся я и негромко начал петь: — «Невесте графа де Ла Феp всего шестнадцать лет. Таких изысканных манер во всем Провансе нет: и дивный взор и кроткий нрав, и от любви как пьяный граф…»*

*Слова Юрия Ряшенцева

Пока я пел, краем глаза поглядывал на д’Атоса, но тот слушал спокойно, никак не выказывая своих эмоций. Оно и понятно. Книжный граф де Ла Фер и мой новый знакомец Арман де Сийег д’Атос д’Отвиль — два совершенно разных человека с разными судьбами. Их роднило только одно: оба каким-то образом были связаны с миледи.

А вот Ив, с открытым ртом слушавший балладу, в конце разрыдался навзрыд.

— В омут и конец!.. — повторял и повторял он сквозь слезы. Чувствительная душа, простой нрав.

— Ладно, пора спать! — решительно оборвал я сентиментальную ноту. — Подкинь-ка веток в огонь, да подай одеяла!..

Так мы и жили эти дни в дороге, с каждым днем приближаясь к Парижу. Арман нервничал, оборачиваясь в седле на любой шум. Но никто пока не являлся по наши головы, и это тревожило его более всего.