XVII. Де Брас

Ночевали мы то в придорожных трактирах, то под открытым небом, если погода позволяла.

Осень выдалась теплая, но я чувствовал, что бархатный сезон уже близится к своему логическому завершению. Еще несколько дней, максимум — неделя, и начнутся дожди, листья окончательно опадут с деревьев, задуют северные ветры, и путешествовать в такую погоду станет очень неприятным занятием. Но мы к тому времени уже вернемся в Париж.

В очередной вечер мы остановились заночевать на берегу небольшого озерца. Ив, как обычно, развел костер и поджарил на огне несколько перепелок, а после открыл для нас бутыль вина, купленную у местных крестьян, достал краюху свежего хлеба, и мы с удовольствием приступили к трапезе. Когда первый голод был уже утолен, я, скуки ради, спел несколько баллад Высоцкого в вольном переводе на французский.

Д’Атос был впечатлен и попросил повторить все песни еще раз по кругу.

Я с удовольствием начал снова:

— … Звонко лопалась сталь под напором меча,
Тетива от натуги дымилась,
Смерть на копьях сидела утробно урча,
В грязь валились враги о пощаде крича,
Победившим сдаваясь на милость…[7]

— Эх, шевалье, ведь жили же люди, — протянул задумчиво Атос, глядя в постепенно тускневшее небо, — страдали, любили, умирали. Рыцари! Могучие железные люди! Их жизнеописаниями я зачитывался в юности. Жаль, сейчас таких уже нет… скучно живем!

«Ну-ну, — подумал я, — и это говорит мне человек, чьим образом когда-то будут восхищаться миллионы людей по всему миру. Скучно ему!»

— А вот еще послушайте, — улыбнулся я и негромко начал петь:

— «Невесте графа де Ла Фер
Всего шестнадцать лет.
Таких изысканных манер
Во всем Провансе нет:

И дивный взор и кроткий нрав,

И от любви как пьяный граф…»[8]

Пока я пел, краем глаза поглядывал на д’Атоса, но тот слушал спокойно, никак не выказывая своих эмоций. Оно и понятно. Книжный граф де Ла Фер и мой новый знакомец Арман де Сийег д’Атос д’Отвиль — два совершенно разных человека с разными судьбами. Их роднило только одно: оба каким-то образом были связаны с миледи.

А вот Ив, с открытым ртом слушавший балладу, в конце разрыдался навзрыд.

— В омут и конец!.. — повторял и повторял он сквозь слезы. Чувствительная душа, простой нрав.

— Ладно, пора спать! — решительно оборвал я сентиментальную ноту. — Подкинь-ка веток в огонь, да подай одеяла!..

Так мы и жили эти дни в дороге, с каждым днем приближаясь к Парижу. Арман нервничал, оборачиваясь в седле на любой шум. Но никто пока не являлся по наши головы, и это тревожило его более всего.

Я же, наоборот, считал, что он преувеличивает опасность. Леди Карлайл, конечно, сильная и независимая женщина, настоящая фем-леди, которая легко сделала бы себе карьеру в двадцать первом веке, но что она могла здесь и сейчас? Армию, о которой твердил Атос, ей так быстро не собрать. И даже если она найдет и бросит нам вслед человек двадцать, то вероятность встретиться с ними на одной из дорог стремится к нулю. Мы ехали быстро, без особых задержек. Если нас и перехватят, то ближе к Парижу, но и там это будет сделать сложно. Так что я не волновался по поводу возможной засады, и все свои текущие мысли сосредоточил на предстоящих мне в столице делах.

И все же, на одиннадцатый день пути, когда мы практически пересекли Францию с юга на север, и до Парижа оставалось менее сотни километров, я изменил своему мнению и решил проявить осторожность.

Мы как раз проезжали окрестности Мелена, и я придумал план. Вкратце он состоял в том, что нужно было разделиться. Ив с лошадьми должен был следовать прямиком в Париж на адрес Перпонше и его таксо-парка, мы же с Атосом поплывем в город на лодке, которую наймем для этих целей в Мелене.

План этот был хорош всем. Никто из преследователей не знал Ива в лицо, и его вряд ли остановят, даже если он нарвется на засаду. Слуга ведет трех лошадей к господскому двору — обычная история. Для охраны от разбойников Ив получил два пистолета и прошел краткий курс по стрельбе. Главное напутствие, которое он получил при этом от меня: выживи, скотина, у нас еще много дел намечено на будущее!

Ив пожелания принял близко к сердцу, насколько возможно, и убыл по дороге в сторону города Париж, ведя в поводу двух лошадей. Надеюсь, доберется.

Мы же с д’Атосом спустились пешком к реке и вскоре отыскали человека, согласившегося доставить нас в столицу за умеренную плату в пятнадцать пистолей.

Арман начал было возмущаться столь высокому ценнику, но я молча потряс кошельком и выложил десять пистолей предоплаты.

Риск — дело благородное, но когда можно его избежать, то лучше не скупиться. Все что можно купить деньгами — лишь траты. Они восполнимы. А вот жизнь и здоровье — нет.