XX век. Исповеди: судьба науки и ученых в России

— Разрыв трубопровода. И тут самое ответственное — металл! Обязательно следует знать, в каком он состоянии — нужна гарантия, что нет ни трещин, ни разрывов… Нужна четкая работа системы безопасности первого контура…

— Но ведь именно у вас были обнаружены трещины в нем? Как это произошло?

— Во время планового осмотра оператор Виктор Новоселов увидел "туман", который образовался вокруг микроскопической трещины…Вот что значит "человеческий фактор" — именно внимательность и дотошность одного человека смогли предотвратить большие неприятности…

— Так серьезно?

— Конечно. Сразу же началась большая "эпопея" — досконально были исследованы все стыки и трубопроводы… Дело в том, "просвечивали" стыки в то время, когда ставили задвижки, а это было в 71-м и 72-м годах. Но тогда техника была иная, а теперь средства контроля стали более мощными — появились новые источники, более чувствительная пленка. И мы начали все обследовать заново, и естественно, начали выявляться дефекты, которые раньше мы просто не могли обнаруживать… Так началась "эпопея задвижек" — они были обследованы на всех станциях.

— Это делается в обязательном порядке?

— Конечно. И теперь не только в России или на Украине, но и во всем мире. Если на какой-то станции обнаруживается дефект, то об этом становится известно на всех атомных станциях планеты. По любому инциденту информация распространяется в обязательном порядке. Потом идут аналитические записки, пояснения. Это делается для того, чтобы директор любой АЭС мог принять необходимые меры безопасности.

— Это характерно только для мировой атомной энергетики?

— В таком объеме — да. Однако теперь и в авиации, и в других областях, где риск велик, обмен информацией налаживается… Но у нас такой порядок действует после Чернобыля неукоснительно.

— Вы обнаружили дефект — "шнуры" в металле, который и порождал микротрещины, как вы действуете? Что происходит на станции, в атомной энергетике в целом?

— Реакторы немедленно останавливаются…

— Неужели все?

— Такого типа — да. И в Воронеже, и в Козлодуе, и в Финляндии… И везде начали искать подобные дефекты.

— Нашли?

— Нет. "Шнуры" были только у нас.

— Кто-то допустил ошибку?

— Да, это был вполне конкретный человек. Чтобы быстрее заполнить ванночку, он туда клал кусок металла — жгут. Обнаружить сразу ничего нельзя было, нарушение технологии выявлялось гораздо позже, уже во время эксплуатации — монолитного металла не получалось, и на границе со жгутом и возникали трещины…

— Виновник был найден быстро?

— Конечно. Одна из версий — вредительство, диверсия, и КГБ отработал ее в полном объеме… Кстати, человек не представлял, какой ущерб он нанес государству.

— А чем объяснял случившееся?

— Повышением производительности труда. Кстати, это был Герой Социалистического труда… На любом оборудовании у нас всегда можно найти, какой сварщик и когда делал тот или иной шов.

— Ситуация обсуждалась на самом высоком уровне?

— Да. Было даже специальное заседание правительства, ведь остановились все блоки — ущерб для экономики огромный.

— И всего один человек?

— Теперь это невозможно, так как системы контроля стали более глубокими и разнообразными. Но тогда такое случилось.

— Его судили?

— Прокуратура Союза возбудила уголовное дело, но оно было прекращено, так как тот Герой Соцтруда покончил жизнь самоубийством, он повесился…

— Да… Такова ответственность в вашей отрасли?

— Персональная ответственность очень высока. И взаимный контроль тоже. Тот, кто идет на оперативную работу, проходит тщательный контроль. Он должен подтвердить свой интеллект, знания, иметь устойчивую психику и одновременно уметь идти на разумный риск, — очень много факторов учитывается при допуске человека на пульт управления реактором. Чтобы попасть на блочный щит управления, нужно пройти по всем нижним ступеням, где человека тщательно проверяют. Это обычно три-пять лет…Человек "высвечивается" полностью. Кстати, есть люди, которые пытаются, но никогда не проходят сквозь это "сито". Кто "сдается" сам — ведь требуется больше работать над собой, больше знать и уметь, но большинство не выдерживает столь трудных испытаний…

— Это ведь элита атомной энергетики?

— Безусловно. И попасть в нее нелегко.

— А что на ваш взгляд наиболее сложное в этом тестировании?

— Мы пользуемся готовыми пакетами тестов. Их разрабатывают и психологи тоже.

— Вы их проходили?

— Дважды. Но не здесь, а в Обнинске. Там "проверяют" директоров АЭС.