XX век как жизнь. Воспоминания

Нам было интересно друг с другом. Летом выступали на пленэре: энергично осваивали Подмосковье и даже прихватывали соседние области. Сохранившиеся фотографии свидетельствуют о бедности закуски: в основном банки с килькой. В осенне-зимний период кочевали по родственникам. Дождались: брат Саша получил комнату в трехкомнатной квартире (пятый этаж, без лифта). Там мы и собирались. Семьей он не обзавелся, что расширяло свободу маневра. По «табельным дням» (праздники, дни рождения) компания могла расширяться за счет привлечения братьев и сестер второго круга.

Братья — типичные, как говорят, «технари». Брат Саша — интеллигентный технарь. Книги. Театр изредка. Немного музыки. Брата Жору быт засосал. Сначала — сын, потом — дочь. Не очень здоровая жена. Больные родители. Всех надо кормить. И другой брат Саша, который я. Из совсем другого мира. Сначала — из «бесконечного», где ум за разум заходит. Потом — из очень «конечного», где требования к уму резко снижаются, но зато платят приличные деньги и дают приличные квартиры. И где информация (только для своих!) не тонет безнадежно в информационном шуме.

В общем, у нас было что рассказать друг другу. Но по мере взросления менялся антураж. Поллитра — она и есть поллитра в любой ситуации. Константа то есть. Может варьироваться количество поллитр, но их качество, — что бы ни говорили пижоны, — после определенного уровня остается постоянным. Особенно если начинать контроль после третьей рюмки. Закуска — другое дело. Вначале был «технический холодец» (копеек двадцать за квадратный дециметр). Рядом с ним — куриная кожа и репчатый лук (ежели его порезать, ошпарить кипятком и посыпать солью, отменно получается). Рост благосостояния непосредственно и самым благотворным образом сказывался на разнообразии и качестве закуски. Каждый из нас умел и любил готовить. Изощрялись. Симфонии вкуса…

Брат Саша — единственный из всех, кого я знаю, кто так и остался на всю жизнь в той, первой своей комнате. Менялось время, менялись соседи — он оставался. Убежденный холостяк. Человек, который не хотел просить, а требовать не научился. Мы и сейчас там встречаемся. Только вдвоем и очень редко.

Брата Жору жизнь уже укатала.

С братом Сашей связан драматический эпизод в моей биографии, эпизод, который чуть было не направил мой жизненный путь в другое русло.

30 марта 1958 года брат Саша защитил кандидатскую диссертацию. Успешная защита отмечалась в ресторане «Прага». По причине перепития я после «Праги» оказался не на Ленинских горах, а на Курском вокзале. Не помню, что там стряслось. По-видимому, из защиты я перешел в нападение. Подрался, как мне рас сказывали, с милиционерами. Утром проснулся в привокзальном карцере. Днем быстрый и справедливый суд.

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ

31 марта 1958 года народный судья четвертого участка Бауманского района г. Москвы Никольский, рассмотрев материалы о хулиганских действиях гражданина Бовина Александра Евгеньевича, 1930 г. рождения, урож. г. Ленинграда, чл. КПСС, работающего в МГУ, аспирант, прожив. Ленгоры Б-424, установил: Бовин 30 марта 1958 года, будучи в нетрезвом виде, в помещении Курского вокзала приставал к пассажирам, сквернословил, на замечания не реагировал. В суде вину признал.

На основании указа президиума Верховного совета РСФСР от 19 декабря 1956 года „Об ответственности за мелкое хулиганство“ ПОСТАНОВИЛ:

Бовина Александра Евгеньевича подвергнуть аресту на семь (7) суток с 2 часов 30 марта 1958 года.

Постановление обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно».

Максимальное наказание для «декабристов» — 15 суток. Мне сбавили за чистосердечное раскаяние. Начало ареста исчислялось с моего водворения в карцер. То есть к концу суда я уже отсидел сутки.

Отвезли в тюрьму на Рогожскую заставу.

Согласно установленному порядку, начальник отделения милиции на Курском вокзале должен был сообщить о моем аресте в ректорат МГУ. После чего меня отчислили бы из аспирантуры. И пришлось бы начинать все сначала…

Но мир не без хороших людей. И не без хороших милиционеров. Нора уговорила начальника отделения милиции (на всю жизнь запомнил — подполковник Слюнин) не ломать жизнь надежде советской философии и не писать в МГУ. Подполковник обещал и сдержал слово.

В камере было 12 человек. Кормили хорошо. Днем работали на Курском вокзале: что-то таскали с места на место, убирали мусор. Вечерами травили баланду. Публика подобралась вполне приличная. С разным профессиональным и жизненным опытом. Интересно было слушать и даже учиться.

Вдруг — ЧП! Жена через тюремное начальство сообщает, что как раз на эту неделю назначено обсуждение моего материала (первого!) в редакции журнала «Вопросы философии». Пишу заявление на имя начальника тюрьмы с просьбой разрешить покинуть тюрьму на несколько часов. Разрешает. Нора привозит парадный костюмчик. Переодеваюсь и отправляюсь в журнал. Там все проходит хорошо. Возвращаюсь в родную камеру. Хохот и бурное обсуждение.