XX век как жизнь. Воспоминания

Внеся ясность в методику работы с дитексом, Г. В. Лазутина на следующей странице протестует против примитивного понимания единства содержания и формы. Для понимания не примитивного привлекается академик Лосев: «Он выдвинул тезис: выражение сущности, или форма, по своему бытию ничем от самой сущности не отличается и потому есть сама сущность. Противопоставил ему антитезис: выражение, или форма, сущности отлично от сущности, так как предполагает нечто иное, что есть кроме сущности. И вывел синтез: выражение, или форма, сущности есть становящаяся в ином сущность; вот — потенция и залог всяческого функционирования сущности, в которой отождествлен логический смысл с его алогической явленностью и данностью…» (с. 101).

Не все страницы книги Г. В. Лазутиной столь глубоки. Многие написаны проще, понятнее, яснее. Но — зачем?

Мне довольно часто приходится иметь дело с журналистскими текстами, своими и чужими. Теперь понимаю, что оценивал их «на глазок» и что сам не додумался отождествить логический смысл с алогической явленностью. Ну, мне уже поздно переучиваться. А как быть со студентами? Г. В. Лазутина работает на факультете журналистики МГУ. Там же трудится и Е. П. Прохоров, книга по теории журналистики которого впечатляет не менее, чем книга Г. В. Лазутиной. Известно, что факультет журналистики МГУ может быть назван базовым по отношению ко всем заведениям, где готовят журналистов. Этот факультет окончили многие ныне блестящие журналисты, которые впитывали теорию журналистики по книгам указанных и похожих на них авторов. Следовательно, или такая теория нужна, или она не вредит становлению хороших журналистов.

Сделав такой вывод, я успокоился. Пусть студенты учат теорию журналистики по тем учебникам, которые существуют и апробированы в МГУ. Трудно, скучно, но справиться можно. Сам же я попробую дать введение в журналистику, не претендуя на теоретические глубины.

* * *

Стержневой идеей своего курса поставил мысль Анатолия Абрамовича Аграновского, по-моему, самого мощного советского журналиста послевоенного времени: «Не тот журналист хорошо пишет, кто пишет хорошо, а тот, кто хорошо думает». Пытался учить студентов не журналистике, а умению думать. Внимательно следили за прессой и телевидением. Анализировали наиболее удачные или неудачные материалы. Сравнивали разные творческие манеры. Занимались классикой: что такое хорошо и что такое плохо? Откладывали на оси абсцисс совесть, а на оси ординат деньги. Студенты рисовали свои автопортреты.

Попросил написать сочинение: «Мой любимый журналист и мой нелюбимый журналист» (по абзацу на каждого). Получилось любопытно. Даже опубликовались (Профессия — журналист. 2001. № 1).

16 человек назвали 16 фамилий. Если каждое упоминание приравнять к очку, к баллу, то максимальное число баллов (по семь) получили С. Доренко и Е. Киселев. Но качество баллов разное: у Доренко три плюса на четыре минуса, а у Киселева лишь один плюс на шесть минусов. По три очка у В. Шендеровича (плюсы) и Н. Сванидзе (два плюса и один минус). По два балла у Л. Парфенова (плюсы) и А. Любимова (плюс и минус). Из упомянутых по одному разу назову А. Невзорова (минус) и С. Сорокину (тоже минус). Так что самым любимым оказался Шендерович, а больше всех минусов набрал Е. Киселев.

А теперь — выдержки из текстов, опубликованных в журнале.

Анна Кулешова: «Переделывая известную фразу, хочется сказать: журналисты всякие нужны, журналисты всякие важны. Мне, например, совсем не нравится Доренко, но ведь кому-то он симпатичен. Даже соглашусь, что он очень эффективно и продуктивно работает. Следовательно — профессионал. А вот морально-этические принципы распространяются исключительно на меня… Не нравится — не делай, как он. Разве кто заставляет? Поэтому очень сложно говорить о том, что кто-то из популярных сегодня журналистов категорически не нравится. Вообще очень люблю одну старую поговорку: не можешь ничего хорошего сказать — лучше молчи. Все выполняют свою работу и востребованы определенным кругом людей. Значит, они состоялись в своей профессии.

Вот о тех, кто нравится, писать куда более приятно. Люди эти мне изначально более близки по духу. А я, должна признаться, на дух не переношу скукоту, показушность и продажность. Но когда я вижу, что человек подходит к проблеме нестандартно, да еще и с чувством юмора, сразу настроение улучшается и становится очень интересно. Нет, в самом деле, как можно рассуждать о современной действительности, кроме как с чувством юмора? Попробуешь иначе — закончишь визитом в „маленькую психиатрическую больницу“. Так что остается смотреть на вещи с иронией. Например, как Юля Калинина или Виктор Шендерович (мои любимые журналисты)… Может быть, мне просто надоели глупости, которые говорятся и совершаются с серьезными лицами, и поэтому стала больше верить смеху».