XX век. Хроника необъяснимого. Открытие за открытием

Первым вздрогнул городок Овруч. В роддоме жена «ликвидатора» (участника ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС), молодая и с виду здоровая женщина, разрешилась двухголовым младенцем.

А потом как плотину прорвало. Стали сообщать о детях-«сиренах» (нижняя часть туловища напоминала рыбий хвост), с открытым расщепом брюшной полости по так называемой «белой линии» живота, родившихся без глазных яблок, с культями на месте рук и ног. Трагическая цепь замкнулась. Земля, вода, воздух, растительный, животный мир и, наконец, венец творения стали лишь больными клетками природы.

Вячеслав Сергеевич настоял, и коллекцию, названную «Музей чернобыльского предупреждения», разрешили выставить в Житомирском сельхозинституте. А потом начали собирать средства, чтоб перевезти ее по всей Украине.

Особо любимые биологической наукой страдальцы, мушки дрозофилы, подвергнутые профессором Коноваловым воздействию той окружающей среды, в которой обитают жители Житомирской, Черниговской, Киевской областей Украины (правда, все 240 вредоносных факторов привлечь в лабораторных условиях не удалось, ограничились девятью десятками), подтвердили худшие опасения. Мутации становились наследственными. И по окончании опыта еще 40 поколений дрозофил рождались по-прежнему бескрылыми, безногими, белоглазыми…

Со временем рамки свободы информации сжались пуще прежнего, и Коновалова потеснили с выставкой мутантов: раз частная коллекция – забирай домой!

Вячеслав Сергеевич и его детище, с помощью которого хотел спасти все живое от вырождения – лабораторию инженерно-биологических проблем и новых технологий, пока приютил местный инженернотехнологический институт. А вот с «Музеем чернобыльского предупреждения» получилось хуже. Двух телят-мутантов, невзирая на формалин, сожрали в подвале крысы. Часть экспонатов хранится дома: малоприятное, надо сказать, соседство и плохая примета. Восьминогого жеребенка пристроил у дочери, в ящике на балконе киевской квартиры. Что-то пылится на стендах в прежнем служебном кабинете. А остальное Вячеслав Сергеевич поместил в большие стеклянные бутылки, законсервировал и… зарыл на огороде. Похоронил…

ЗАЩИТА ОТ «ЗОВА СМЕРТИ»

Страну захлестнула «эпидемия» самоубийств. В Санкт-Петербурге только за прошлый год покончило с собой более тысячи человек. Не лучше обстоят дела в Москве, других крупных городах. Явление представляется достаточно загадочным, потому что среди сообщений о попытках свести счеты с жизнью то и дело упоминается «призрачный зов», толкающий людей на крайний шаг.

Житель Санкт-Петербурга услышал «манящий голос», стоя на балконе своей квартиры. Жена и дети чудом оттащили его от перил, когда этот здравомыслящий и в общем-то благополучный человек собирался шагнуть вниз с восьмого этажа.

Пенсионерку из Казани «загипнотизировал» блеск бритвенного лезвия: пальцы «как бы сами по себе взяли его и попытались вскрыть вены».

Прокомментировал эти сообщения врач-психотерапевт, кандидат медицинских наук Игорь Вагин:

– Статистика свидетельствует: в России действительно участились случаи добровольного ухода из жизни. Объясняя этот социальный феномен, специалисты традиционно винят стрессы, неустойчивое политическое и экономическое положение страны… Но истинные причины, как мне видится, много сложнее. Ведь и в животном мире в последние годы все чаще наблюдаются самоубийства. Из архива комиссии «Феномен»: 1987 год – 2 тысяч дельфинов (преимущественно самки с детенышами) выбросились на побережье Бразилии близ деревни Иткаре. В Аргентине неподалеку от курорта Мардель-Платао оказались на берегу 835 касаток.

1988 год – 30 китов закончили свою жизнь на берегу острова Кюсю. Еще 20 китов совершили самоубийство на отмелях у острова Тасмания.

1989 год – 140 китов погибли у южного побережья Чили. Это был уже четвертый акт самоубийства морских животных в этом месте. Отмель у Огненной Земли получила название «Берег Смерти», когда там покончили с собой 800 касаток.

1990 год – вновь стая китов из 183 животных выбросилась на юговосточный берег Тасмании…

– Известен феномен массовых самоубийств и среди леммингов, – продолжает И. Вагин. – Когда численность этих мышей, обитающих на Севере, достигает некой критической величины, они начинают массовые миграции. При этом большая часть погибает: целые полчища леммингов кончают с жизнью, бросаясь с берега в реки и озера. Почему? Зачем? Пытаясь ответить на эти вопросы, я выбрал новое направление исследований, которое назвал «танатологией» – наукой о смерти.

Идея заключается примерно в следующем: эволюция, чтобы сбалансировать многообразный животный мир, заложила в каждое живое существо две противоборствующие программы: тягу к жизни и программу самоуничтожения. Последняя включается во время, скажем, демографических взрывов, когда резкий рост численности популяции одного вида угрожает общему равновесию биосферы.