XX век: Хроника необъяснимого. Проклятие вещей и проклятые места

– Посмотрите вокруг, – раздался голос Руслана Васильевского, – на окрестных скалах могут быть неизвестные писаницы. Место это действительно таинственное. Рисунки вполне могли быть хотя бы вон на том склоне, – и он показал на поросшую соснами гору, называемую Седло, самую высокую во всем течении Ангары. – Надо думать, шаманы не случайно выбирали место для своего святилища.

– Постойте, – воскликнул Дроздов. – Рисунок в круге мне очень напоминает известную манзинскую писаницу – большую наскальную композицию, находящуюся на берегу Ангары километрах в ста ниже по течению. Есть что-то общее в принципе схематического изображения человека. Не сомневаюсь, что те наскальные росписи создавались во времена жизни этого молодого шамана.

– А когда сделаны манзинские писаницы? – допытывался я у археологов. – И когда произвели это захоронение, в каком веке?

И почти каждый из них, подержав в руках забавных бронзовых человечков, не спешил с ответом.

– Без анализа, вот так сразу, можно говорить только приблизительно, – отвечали мне. – От пятого века до нашей эры и до седьмого или восьмого нашей эры. Но не позднее тысячи лет назад. Не позднее.

Это действительно настоящая сенсация. Еще в ту пору, когда в Усть-Кове закладывали первые шурфы, археологи установили культурный слой железного века. Наиболее удачным для исследователей железного века стал сезон 1979 года. Тогда в соседнем, уже заваленном к моему приезду раскопе обнаружили захоронение молодой женщины с ребенком. Оба костяка – большой и маленький – были завернуты в берестяной кокон. Когда сняли ссохшуюся кору, увидели среди костей рассыпанные бусины браслета, гребень с изображением птицы, бронзовую диадему, железную цепь из больших звеньев.

– Необычное погребение, – вспоминал Дроздов. – Всех нас мучила загадка – что же произошло здесь более тысячи лет назад? По зубам установили возраст ребенка – ему не исполнилось и четырех лет, когда завернули его в кокон. Матери было около тридцати лет. Как случилось, что они умерли одновременно? А может, здесь произвели ритуальное жертвоприношение? Мы советовались с этнографами, сравнивали погребальные обряды современных сибирских народов и не могли дать убедительного объяснения. Возможно, имел место жестокий обычай, который отмечен в исторических преданиях некоторых коренных народов Севера. Когда, например, умирала мать малолетнего ребенка и некому было о нем заботиться, дитя умертвляли и хоронили вместе с матерью. Не такая ли мрачная сцена разыгралась здесь, в устье Ковы?

Пока рассматривали шаманский знак, начальник работавшего на раскопе археологического отряда Виктор Леонтьев сходил в бревенчатый дом и вернулся с большим картонным ящиком.

– Вот еще находки этой эпохи, – сказал он, спускаясь в раскоп.

Мы обступили ящик со всех сторон.

– Восемь лет назад мы нашли здесь горшок, стал рассказывать Леонтьев. – На его стенках был орнамент: дерево, или, как я думаю, символическое изображение человека. По венчику горшка шел ободок с подобием бронзовой застежки в виде петельки. Следовательно, сосуд закрывался крышкой и скорее служил для ритуальных целей. Потом в раскопе нам попались кремированные кости вперемешку с железными предметами. Значит, в традициях того времени принято было класть вблизи умершего его вещи и предавать тело огню? Но рядом нашли другое захоронение, где умершего сначала положили, видимо, в снег, а через какое-то время, скажем по весне, предали тело земле. Различные типы захоронений относились к одному времени, что показалось чрезвычайно странным.

Виктор извлек из коробки бронзовый предмет, похожий на браслет.

– В том же раскопе мы обнаружили сразу тринадцать захоронений. Кремированные останки, набор всевозможных предметов – все это находилось в небольших углублениях. В соседнем раскопе еще пять захоронений. Встречались могилы… без костей. Как это объяснить? Ритуальное захоронение для обмана злых духов?

– А что было в горшке? – поинтересовался знаток шаманского быта Кузнецов.

– А вот, – и Виктор вытащил из своей огромной коробки короткую цепь, бронзовые кольца которой сцеплялись между собой таким образом, что при определенном положении рук, держащих цепь, звенья образуют фигуру, очень похожую на барана. На одном из звеньев крепился массивный железный нож с раздвоенной, напоминающей бараньи рога рукояткой.

– Безусловно, это изображение шамана в рогатой шапке, – вмешался Дроздов. – А ножом, очевидно, закалывали жертвенного барана. Кровь животного стекала по лезвию на рукоятку в виде рогов и обагряла звенья цепи, составлявшей ритуальную фигуру. Таким образом, железный предмет, по поверьям древних, обретал душу и становился священным амулетом. Шаман его носил пришитым к одежде. Возможно, это и есть оберег – предмет, призванный отгонять злых духов.

Священными предметами шаманов считались также тесла, которые обнаружили в захоронениях. Когда шаман камлал, он клал рядом тесло или топор и тем самым отгонял от себя злого духа.

Рядом с каменной кладкой в стенке раскопа виднелись мощные деревянные брусья.