XX век: Хроника необъяснимого. Проклятие вещей и проклятые места

Интересовавшийся его историей исследователь Андрей Низовский пишет: «Дуб Княжьего лога был популярным в середине XVI столетия. Оценив его раскидистые и прочные ветви, дуб использовали в качестве готовой виселицы. Эта практика закрепилась и в эпоху казанского взятия (покорения Казанского ханства в 1552 году. – Ред.), когда на дубе Княжьего лога, по преданию, повесили двух пленных татарских „волшебников“, и в опричные времена, и во времена Смуты, когда в одночасье на ветвях дуба враз закачались тела пятнадцати разбойников… Тела висельников закапывали тут же, в ямах, – по обычаю, повешенные не имели права быть похороненными на освященной земле».

И в XVII веке дуб использовали по «разбойным делам». Не забыли о нем и в годы восстания Степана Разина (1670-1671): сначала повстанцы вздергивали дворян, а потом знать «украшала» его полоненной голытьбой.

Можно сказать, что дубу из Княжьего лога не повезло: кроме смерти, он ничего за свою историю не видел. Под корнями его гнили останки разноплеменных висельников, на ветвях раскачивались смердящие «елочные игрушки».

А вскоре пришло время и той истории, благодаря которой дерево получило свое мрачное прозвище Сатанинский дуб.

Дело колдовское, непонятное

«Крестьяне боярина Никиты Ивановича Одоевского, – пишет Низовский, – подали челобитную, в которой приносили многие свои жалобы на 21-летнюю ведьму, девку Агафью Кожевникову, которая вступила в связь с сатаной и бессчетным сонмом других демонов. Занимаясь ведовством, Агафья насылала порчи, „приставляла килы“, то есть грыжи, и творила множество других злых дел. Для общения с духами Агафья изготовляла специальные магические снадобья, что позволяло ей летать на метле, превращаться в кошку и делать многое другое. Понятно, что только за одно за это она не могла не заслуживать смертной казни».

Агафья была схвачена и предстала перед следственной комиссией. На допросах девку, как было принято, жестоко пытали, требуя в подробностях рассказать о ее отношениях с адскими силами. Постарались, видно, на славу, потому что Агафья вину свою признала и назвала людей, на которых навела порчу или которым сделала заговор на смерть. В ходе пыток молодая женщина не раз впадала в транс, что было расценено как явное доказательство одержимости обвиняемой.

Конкретные обвинения сводились к тому, что Агафья, например, дала Кленке – брату дьячка Шишка – питье от лихорадки, а он, вместо того чтобы выздороветь, взял да и помер. Выборного крестьянина Степашку Шахова ведьма извела «дурман-репейником» за то, что запретил ей жить с любовником Федором Севериным, речь о котором пойдет ниже. Поп Данила показал на следствии, что, подозревая некоего крестьянина Василия в краже у нее серпа, Агафья пообещала сделать его таким же черным, как потолок в избе, и согнуть, как серп. После той «Агашкиной похвалки» Василий три года сох и болел, а потом и вовсе помер. Еще одному мужику ведьма пообещала, что, придя домой, не узнает он ни жены своей, ни детей. Так оно и вышло, поскольку крестьянин, войдя в свою избу, внезапно ослеп. Были в списке главы комиссии, стольника Григория Хитрово, и другие лица, которых Агашка якобы извела колдовством насмерть.

Надо признать, что подобных дел в те времена велось по России немало. Но в истории Агафьи Кожевниковой есть одно обстоятельство, придающее ей совсем иной колорит. Дело в том, что была Агафья любовницей приказного человека князя Одоевского Федьки Северина, о котором уже упоминалось. И сама колдунья была не старой каргой, не жабьей мордой, а весьма красивой девицей.

Но и красавиц, как известно, бросают. Какое-то время все у Агафьи с Федором шло прекрасно. Но вот начала замечать Кожевникова, что возлюбленный стал охладевать к ней. Недолго думала, как поступить, – профессия подсказала – и решила приворожить его к себе. Зазвала в гости, отдалась Федору и кое-чего добавила в зелено вино, чтобы любезный поскорее уснул. Как только он захрапел, Агашка взяла его сперму и подмешала в кислые щи, которыми собиралась угощать Федора назавтра. Сама прижалась белым телом к любимому и тоже заснула, представляя, как восхочет он ее после колдовского угощения, как в любви будет ей клясться.