XX веков спустя (СИ)

Полста километров по прямой трассе мы проскочили за десять минут и вот уже, сбросив скорость, кортеж из нашей машины и машины охраны въезжает под величественную арку заставы. Да, Кольцевая дорога в Москве – лежащая практически на своём старом месте – это не только транспортная магистраль, но и оборонительный рубеж (а ещё, сдаётся мне, и своеобразный контрольный рубеж, чтобы народец не шатался туда-сюда безнадзорно). Так что застава это не просто так, здесь каждого посчитают, каждую машину проверят, учтут и выявят, если что. Делается это, правда, совершенно "прозрачно", для законопослушных подданных практически незаметно, надо только снизить скорость при пересечении заставы. Ну а если что – можете не сомневаться, выявят и прихватят, быстро, эффективно, почти не мешая прочим честным. Хоть пешего, хоть конного (на том же мамонте или носороге), хот на машине, хоть под машиной... А как же мы с тётей проскользнули вдоль русла реки? А там тоже есть своя застава. Хоть и не столь помпезная, но не менее эффективная.

Порядок для всех один, так что мы тоже притормозили перед заставой, правда и проскочили вне очереди, по выделенной полосе и стоявший там стражник вытянулся и козырнул. Дальше рванули уже вглубь Москвы, но уже не так шустро и я смог кое-что рассмотреть по сторонам дороги. Хотя, по большому счёту, смотреть тут особо и нечего, по крайней мере, из несущегося за сто километров в час глейдера. Ну дома, городские, многоквартирные. Со времён расцвета Рима в них, по большому счёту, ничего не поменялось. Если взять любой барак, в смысле, дворец, эпохи какого-нибудь рококо, крепко стукнуть его об землю, чтобы обсыпался весь декор, то получим всё ту же хрущёбу с коридорной системой. Некоторый оживляж произошёл в эпоху модерна, когда архитекторы поигрались с формой окон, эркерами и прочими формами, но сразу после Первой мировой бросили это дело и вернулись к идеалу простой и функциональной коробки. Массовая архитектура 42-го века в этом смысле ничем особо революционным не выделялась, разве что плотность застройки была заметно ниже, чем при моей первой жизни, потому к проспекту, который сейчас так и назывался – Кутузовский – выходили большей частью разного рода парки, бульвары и скверы, укрытые белоснежным снегом и украшенные к Новому Году наряженными ёлками, гирляндами и прочими атрибутами приближающегося праздника. А сами дома большей частью были заключены внутрь просторных оранжерей, поэтому рядом с ними зеленела травка, цвели экзотические цветы и покачивались пальмы.

– Эх, вечером здесь красиво... – вздохнула сидящая рядом со мной Даша.

Ну кто бы спорил? Но, что есть – то и будем есть, как говорят вдумчивые люди. А мы тем временем свернули с Кутузовского на Садовое, причём на подъезде тётя что-то тихо сказала шофёру, от чего тот поморщился, но всё же не стал пересекать все разделительные, нарушая все возможные правила, а дисциплинированно нырнул в развязку, логика которой практически полностью повторяет то, что было тут при моей жизни. Дальше мы проскочили до бывшей площади Маяковского (ныне – Древних Поэтов) с её небольшим, но прочувствованным скульптурным комплексом, посвящённым Поэзии, от древнейших времён до современности, в которую меня угораздило. Там развернулись и оттуда добрались до стоянки Филатовской. Остановились практически на том же месте, откуда тётя забирала меня в мой новый дом.

Когда я вылез, из второй машины выскочил один из сопровождавших нас шкафов в мундире.

– Ваша светлость... – догнал он меня, – приказано сопровождать вас...

Я кивул, признавая, что такое сопровождение будет уместно со всех точек зрения. На проходной обратился к дежурному:

– Глашатай Его Величества, князь Архангелогородский. Подскажите, доктор Арсений Емельяныч Муромцев у себя?

Дежурный вскочил, засуетился:

– Да, ваша светлость! Они сейчас в ординаторской... Они сейчас в ординаторской... Извольте я сей час...

– Не надо, не надо! Не надо никому ничего сообщать! – сказал я хитро улыбаясь.

– Как изволите, ваша светлость... – выдохнул дежурный, боясь даже пошевелиться.

Правда, когда я отошёл, то вдруг сообразил, что не особо понимаю, где тут ординаторская? Та самая, где пребывает Арсений Емельяныч.

Глава 13. Москва, XX веков спустя

В поисках той самой ординаторской неоценимую помощь оказал мне сопровождавший меня шкаф. Оказывается, несмотря на свою нарочитую шкафообразность, эта охрана способна выполнять самые разные задачи. Зря я к нему изначально отнёсся как к подвижному предмету мебели! А уже в коридоре, на подходе к этой таинственной ординаторской, мне навстречу попалась...

– Кира! – радостно воскликнул я. – Как удачно!

– Да, ваше благородие? – с некоторой опаской произнесла медсестра, потом опознала мои регалии и стушевалась ещё больше: – Извините, ваша светлость...

– Не узнали меня? – спросил я улыбаясь. – Меня недавно отсюда выписали и забрала к себе Элизабет Никодимовна.

– Ой! Сергей Пантелеевич... Ой... Извините...

– Ничего страшного. Но у меня сообщение для Арсения Емельяныча. Он ещё в ординаторской?