XX веков спустя (СИ)

– Кто-то несомненно считает так, даже в самом нашем эгрегоре, – ответил государь. – Но посмотри сам: генетически мы связаны. Да, основа нынешнего населения России – народы, жившие раньше на окраинах, но остатки Святого Народа растворились в нас и мы связаны с ним и генетически... Хотя, конечно, меньше, чем хотелось бы очень многим. Мы впитали многое из культуры, наш язык – продолжение и развитие святого языка. Так что, Святой Народ, твой народ, жив в нас. Да, многое изменилось. Но ведь мир постоянно меняется.

Вроде бы хорошо и правильно сказал, но вот только что-то от всего этого у меня внутри щемило. Потому и спросил:

– Ну а как же те, которые пришли ко мне?

– В каждом эгрегоре есть разные группировки, – пожал плечами крёстный. Есть более радикальные, есть более дружелюбные. Видимо, к тебе пришли те, кто был больше других обижен прошедшей историей. А отсюда важный момент: как сохранить себя, работая с эгрегором? Ведь эти сущности очень любят полностью подчинить себе человека. Особенно неординарного человека.

Он посмотрел на нас с Дашей с нескрываемой хитрецой в глазах. Я задумался, но тут меня буквально осенило: ведь самое важное, частенько, оказывается и самым простым!

– Прежде всего, должно быть это самое, тот самый я, которого надо сохранить! – выдал я.

Даша посмотрела на меня со сдержанным недоумением, тётя Лиз радостно захлопала в ладоши, а крёстный радостно протянул руку через стол и наградил меня рукопожатием:

– Далеко не каждый додумывается до этого сам!

– Ну это же очевидно! – Даша обиженно надулась.

– Очевидно, не очевидно... – вздохнула тётя Софи, – но чтобы это понять уже надо иметь некоторый задаток этого "само", которое надо сохранять.

– И его надо постоянно выращивать и воспитывать, – добавила тётя Лиз.

– А ещё нужна воля. Железная воля, чтобы чётко разделить: что у тебя общего с той или иной общностью, а что только твоё. И, участвуя, порой с полной отдачей, в делах эгрегора, сохранять это своё.

Тут мне в голову пришла удивительная мысль, которую я озвучил:

– Извини, крёстный, но как получается, что именно ты говоришь про это. Ведь ты – глава эгрегора. И учишь, как быть от него независимым. Как же так?

Удивительно, но император на это искренне обрадовался:

– Очень хороший вопрос, крестник! Когда-нибудь, управляя людьми, ты поймёшь, что что любая общность тем сильнее, чем ярче индивидуальности, её составляющие. Да, управлять такими людьми, когда каждый себе на уме, у каждого свои цели, свои идеалы, гораздо сложнее. Но и сделать такие люди могут больше. Сделают такое, что не под силу толпе безликих, полностью подчинённых общей воле. Да и сама эта общая воля получается более осмысленной.

Мы ещё трепались какое-то время на оккультные темы, но вот всё уже было съедено, чай выпит (крёстный, кстати, очень заинтересовался принесённым мной из прошлого методом заваривания зелёного чая) и государь, с заметным сожалением, заявил, что дела вынуждают его отбыть в столицу. Тётя Лиз тяжело вздохнула, Даша заметно погрустнела.

– Всё понимаю, дорогие мои... – с явной теплотой в голосе сказал император, но тётя Лиз его прервала:

– Да всё я понимаю. Ничего не поделаешь. Просто иногда хочется...

– Вот и посижу тут за тебя летом, а вы на пару месяцев смотаетесь в Гурзуф. С детьми, – заявила императрица. Или... мне теперь называть её тётя Софи?

Тётя Лиз снова вздохнула:

– Софи...

– Да ладно, – тётя Софи легкомысленно отмахнулась. – За два месяца тут ничего не случится. Расслабься.

– Ну а им летом поступать в Петроградский корпус, а там даже Мишель приказать не может! – сделала последнюю попытку тётя Лиз.

– И не подумаю! – решительно ответил император. – Даже если будут поступать в ремесленную школу. Но поступать они будут во второй половине Льва, а Близнецы и Рак вполне можно провести на море. Как раз будет полезно расслабиться перед экзаменами.

– Да не загоняй ты себя, сверхответственная ты наша, – хихикнула Софи, – тебе тоже надо расслабиться.

– А я приеду к вам третьего Козерога и проживу тут недельки две. Мне тоже надо иногда отдыхать, – подытожил император.

Тут Дашенька набралась храбрости и спросила, очень грустным голосом:

– Может мне тогда можно тебя папой называть?

Его величество потрепал дочку по голове и с мягкой улыбкой ответил:

– Можно, конечно... – но тут же со вздохом добавил: – Но, пожалуйста, только в кругу семьи. Ладно?

– Конечно... – тихо ответила неофициальная светлейшая княжна, но глаза её при этом светились.