You're All I Want (СИ)

— Тебя не учили, — тяжело дыша, начал Рихард, вытирая чуть припухшие губы тыльной стороной ладони, — что надо стучаться, прежде чем входить?

— А тебя не учили, что совать свой язык в рот другому парню это как-то не очень? — язвительно и с каким-то отвращением произнес Кристоф, повышая на Круспе голос.

— Оба заткнулись, — рявкнул Тилль, заставляя нас всех поумерить свой пыл. Ну вот, блять, вот о чем я говорил. И оно случилось.

— Рихард, нам нужно поговорить, — железным тоном отрезал он, кивнул на дверь, и Рих, метнув на меня беспомощный взгляд и подтянув разболтавшийся галстук, за который я все время держал его, пошел за Тиллем, и вскоре они скрылись за дверью, прихватив с собой еще и Шнайдера, который с каким-то диким осуждением смотрел на нас обоих.

Другой пиздец не заставил себя долго ждать. Я обессиленно опустился на один из стульев и, выудив одну сигарету из пачки, лежащей в кармане пиджака, прикурил и нервно затянулся, бездумно уставившись на доску.

То, что я пророчил себе еще совсем недавно, теперь приобретало вполне полные и отчетливые черты. Нам вообще не стоило общаться в школе, чтобы не допустить такой хуйни. Я спрятал лицо в руках, пытаясь понять, как мы могли так облажаться. Теперь это не наша тайна, а также Тилля и Шнайдера, которые вполне могут это вообще не принять, но я был уверен в том, что они все же смирятся с таким порядком вещей.

Однако то, что Томас тоже о чем-то знает, дико будоражило мое сознание и заставляло выстраивать в голове самые худшие варианты развития событий, где у нас с Рихардом не останется ничего: ни друзей, ни уважения, ни нормальной жизни.

Комментарий к Too Many Friends

* Цитата из книги «Степной волк», Герман Гессе

В - внезапность.

P.S Кажется, моя любовь к Placebo все больше сказывается на названиях глав хд

========== The Bitter End ==========

Холодный ветер в который раз бесцеремонно ворвался в помещение, хлопая дверью в кабинет. Я поморщился от неприятного сквозняка, но все же не стал закрывать окно, а лишь сделал еще пару глотков горячего кофе из термоса, который очень кстати захватил сегодня из дома. Утром субботы, практически не спавший всю ночь и не сделавший ни одного задания из домашней работы, я сидел в холодном кабинете истории, смотрел в еще совсем темное окно и все никак не мог понять, как мы могли так облажаться. Вчера, когда нас застукали за таким постыдным делом и ребята забрали Рихарда для какого-то невероятно секретного разговора, я даже не придал значения тому, что Тилль позвал поговорить именно его. Его, а не меня. Не нас вместе, в конце концов, я же ведь тоже принимал в этом участие. На тот момент времени, как Рихард вернулся, я выкурил уже достаточно, чтобы успокоиться. Надо сказать, что на нем, как и на мне, просто не было лица, поэтому я решил не лезть с глупыми расспросами. Рихард же не сказал мне ни единого слова. Еще несколько минут назад его руки крепко обнимали меня, а теперь он смотрел на меня с таким же пугающим презрением, как и Шнайдер. Бросив на меня этот до боли странный стеклянный взгляд, он так же молча взял свою сумку и спешно покинул кабинет, пока я в полнейшей растерянности сидел перед доской, изрисованной химическими формулами, и не мог понять, что мне делать: идти за ним или ебнуться головой об стену, пока не поздно.

К тому времени, как я покинул кабинет вчера, мне не удалось застать ни одного из парней. Предчувствие чего-то глобального и неприятного тяготило меня весь оставшийся день, и, по мере того как я отходил от эмоционального потрясения, у меня накапливалось все больше вопросов, на которые я снова пытался ответить сам.

Наверное, я и не жалел о том, что случилось: все равно рано или поздно им пришлось бы об этом узнать. Хотя надо ли было вообще об этом кому-то знать? Может, наши отношения вообще не должны были кого-то касаться и тем более — становиться достоянием общественности? Может, таким, как мы, нужно было сидеть тихо и не высовываться? Нет… Всю жизнь прятаться, дрожать и бояться посмотреть в глаза озлобленному обществу, которое даже не имеет своего собственного мнения и мыслит какими-то надуманными глупыми шаблонами и стереотипами? Нет, это вообще тогда не жизнь, а гребаное существование, зависящее от мнения других. Значит, и не друзья они мне были вовсе, раз так поступили.

Как они будут себя вести? Расскажут кому-нибудь? Я с очень острым предчувствием пиздеца и крайне плохим настроением ждал хоть кого-нибудь из них, ощущая некий страх, поэтому, когда Тилль и Шнайдер наконец появились в холодном кабинете, где застали только меня, я заметно напрягся и постарался вообще на них не смотреть. Давай, Тилль, скажи мне, что гей для тебя страшнее импотента, один раз я это уже слышал.

— Я рад, что вы вместе, — как-то сконфуженно произнес он, переминаясь с ноги на ногу у моей парты. — Извини, что мы вчера ушли. В кафе напротив пончики до пяти часов со скидкой продавали…