Z: Квази. Кайнозой

– Товарищ лейтенант! Что ж вы кашу пустую едите? Может вам тушёнки притащить?

Лейтенант резко покачал головой. Сказал суховатым безэмоциональным голосом:

– Спасибо, боец. После того, что видел, меня на тушёнку не тянет.

И продолжил есть кашу.

Сержант подмигнул мне. Видимо, отвращение спасшегося лейтенанта к мясу было уже известным фактом.

– Может он и говорит, – сказал я, глядя на лейтенанта. – И мясо не ест. Только это трупак.

Я пошёл к штабу, стараясь держать лейтенанта на танке в поле зрения. Не было у меня доверия к этому «переболевшему». Трупак он и есть трупак, я их нутром чую.

Кваzи-людьми их начали называть только через пару недель. А потом – просто кваzи.

Я был уверен, что Михаил поведёт меня в какой-то центр кваzи по учёту населения. Или в управление здравоохранения – есть же здесь живые люди, значит, есть и больницы, и «скорая помощь». А как ещё искать «красивую женщину, предположительно работавшую на “скорой”»?

Но мы, неспешно прогулявшись по центру – мне показалось, что Михаил пытался отследить шпиков и вёл меня не самым прямым маршрутом, прошли по набережной Фонтанки, перешли через мост Белинского и через полчаса оказались в Басковом переулке, возле жилого дома номер 12.

Обычный старый питерский дом, которому лет полтораста. Ну то есть в Москве он стал бы украшением улицы и все восхищались бы тем, какой он дряхлый и облезший, какие у него разные по форме окна, какой красивый подъезд, простите – парадное, жаль, что решёткой перекрыто и надо входить через дверь для прислуги, радовались бы, что ни коммунисты, ни капиталисты по какой-то удивительной причине дом не снесли.

А в Питере таких домов в три этажа – хоть на завтрак ешь.

– Басков – в честь певца? – блеснул я эрудицией.

– Нет, в честь народа в Испании, – ответил Михаил. – В царское время тут находилось их консульство, пока большевики в угоду дружественному испанскому правительству не разорвали с басками отношения.

Всё-таки у кваzи очень плохо с чувством юмора. Я-то пошутил про Баскова, а он мне в ответ начал историческую лекцию читать.

Мы вошли в подъезд – тут был домофон, но, видимо, в городе кваzи отпала нужда держать подъезды запертыми. Да и впрямь, зачем? Алкоголь они не пьют, сексом практически не занимаются, писают очень редко. Вот и отпали три основные причины, по которым живые люди заходят в чужие подъезды.

Поднявшись на второй этаж (подъезд был на удивление светлый, чистенький, подремонтированный), мы остановились перед одной из квартир. Михаил почему-то проигнорировал кнопку звонка и негромко постучал.

Секунд через десять дверь открылась, и мы увидели хозяина – высокого седовласого старика в безукоризненно выглаженных чёрных брюках и белой рубашке. Я даже скользнул взглядом по ногам, но напрашивающихся лакированных туфель не обнаружил, вместо них были старые шлёпанцы. При виде Михаила старик доброжелательно улыбнулся, но на меня посмотрел строго, изучающе.

Я обратил внимание, что звука отпираемого замка не было. Михаил, как выяснилось, тоже.

– Аристарх Ипатьевич, – с укоризной сказал Бедренец. – Вы опять не закрываете дверь!

– Михаил Иванович! – с достоинством ответил старик. – Не приучен я двери закрывать. Не стоит обо мне беспокоиться.

– Отнюдь не о вас я беспокоюсь, но о ваших соседях, – твёрдо сказал Бедренец. – Здоровье ваше хорошее, однако внезапный сердечный приступ никого не щадит. А что как восстанете и пойдёте по соседям пировать?

– Вы зря подозреваете меня в безрассудстве, – старик поднял тощую руку и продемонстрировал выглядывающий из-под манжеты рубашки (безукоризненно чистой, но уже застиранной, лохматящейся нитками) браслет «мёртвой руки». – Умру – сразу же пойдёт сигнал в органы… – Аристарх Ипатьевич посмотрел на меня и уточнил: – К его коллегам!

– Откуда такой вывод? – восхитился я.

– Я старый диссидент, – с гордостью сообщил старик. – Мне ли не знать вашего брата?

– Стрижка, выправка и характерный взгляд… – пояснил Бедренец. – Мы так и будем стоять на пороге?

– Входите, прошу, – старик сделал шаг в сторону. – Вы сами, Михаил Иванович, набросились на меня с претензиями! Поэтому обвинения в негостеприимстве я отвергаю!