Z: Квази. Кайнозой

А это был чиновник. Тоже узнаваемый типаж. Ему было под пятьдесят или немного за пятьдесят, это уж смотря какой образ жизни ведёт и какая генетика. Скорее всего, уже перевалило за полвека, но немного. Стрижка аккуратная, щёки гладко выбриты, на усы тоже намёка нет, взгляд ровный и спокойный. Государственный взгляд.

– В графине была вода, – понимающе кивнул я. – Ненавижу пить воду рюмками. А пиво вы будете?

Вместо ответа мужчина пригубил пива и представился:

– Андрей.

– Очень приятно, – сказал я. Мне называть имя нужды явно не было. – Ну, рассказывайте. Предполагаю, что сдал меня Аристарх Ипатьевич, но в принципе это не так важно.

Андрей уважительно посмотрел на меня, сделал ещё глоток, кивнул.

– Очень рассчитывал на вот такой деловой тон. Спасибо, Денис… Давайте сразу к делу. Я представляю определённый круг людей…

– И кваzи, – добавил я.

– Людей и кваzи, – он кивнул. – В большей мере людей, но мы не делаем никакой разницы между различными формами разумной жизни. Нас немного, но мы достаточно влиятельны и информированы. Впрочем, это и так должно быть понятно… Наши с вами интересы в целом совпадают.

– А давайте вы расскажете про свои интересы, а я решу, насколько они совпадают? – предложил я.

Андрей на миг задумался.

– Оправданное недоверие. Ну хорошо. Я буду говорить на примере нашей страны, но ситуация характерна для всего мира. У нас есть контакты, которые позволяют уверенно это утверждать. Итак, сейчас на Земле существуют две разумные расы, причём одна происходит из другой.

– Восставших мы не учитываем, – сказал я.

– Не учитываем, – Андрей поморщился. – Они переходная форма и фактически лишены разума. Мы, люди, самодостаточны. Мы размножаемся, мы разносторонне развиты и способны развиваться и меняться в течение всей жизни. Кваzи иные. Они не способны к размножению, возникают из людей, их сознание ригидно и способно лишь к экстенсивному развитию, но не к изменению поведенческих установок. Но при этом кваzи живут… вас не шокирует, если я назову это жизнью?.. неопределённо долго. Возможно, что они бессмертны.

– Конечно, они ведь уже умерли, – согласился я.

– Они выносливы, сильны, практически иммунны к болезням…

– А как же «чёрная плесень»? – спросил я.

– Денис, ну это же искусственно созданная грибковая инфекция, это другое. К вирусам и бактериям кваzи иммунны полностью. Итак, если смотреть непредвзято, то совместное существование людей и кваzи – благо. Мы получаем жизнь после смерти, доказанную и явную. Кваzи получают постоянный приток новых членов своего общества.

– Есть лишь одно «но», – сказал я.

– Конечно, – Андрей вздохнул. Из-за стойки донеслись первые такты песни «Утро красит нежным светом» – кто-то проявил сепаратизм и заказал кружку «Московского». – Кто-то знает, а кто-то догадывается. Превращение из восставшего в кваzи требует человеческой жертвы. Примерно десять процентов людей должны погибать насовсем, чтобы девяносто возвысились. Крайне неприятная с моральной точки зрения дилемма! Но, несмотря на этот печальный факт, мы, то есть тот круг, который я представляю, считаем эту альтернативу единственно возможной. На данный момент.

– Я как-то общался с женщиной, которой даже нравился подобный ход вещей, – осторожно заметил я.

Андрей сморщился.

– Ой, оставьте это. Она в наш круг не входила. Это крайности, нельзя говорить такие вещи и так себя вести… Есть радикалы среди людей, причём как человеческие, так и мечтающие стать кваzи. Есть радикалы и среди кваzи, опять же – самых разных взглядов. Всё это заслуживает порицания. Мы исходим из реальности, сложившейся на данный момент. Вы ведь и сами так считаете, Денис. Вы отдали кваzи вирус, позволивший им сохранить статус-кво. Вы дружите с Драным Лисом. Ваш сын, в конце концов, воспитывался у кваzи. Он как посредник между нашими цивилизациями.

– Допустим, – сказал я. – Но упомянутая вами моральная дилемма…

– Это лишь вопрос времени, – сказал Андрей резко. – Поверьте. Идут работы повсюду. У нас, у кваzи. Рано или поздно проблема будет решена. Для возвышения восставшим потребуется слопать мышь. Или шимпанзе. Станем их разводить в загонах, как овец. Чёрт с ними, с шимпанзе, зелёные повоют и успокоятся, все хотят бессмертия! Я не стану утверждать, что это вопрос дней или месяцев, но десять – двадцать лет – максимальный срок, который учёные отводят для решения проблемы.

– Учёные даже не знают, почему люди восстают после смерти, – сказал я, пристально вглядываясь в лицо Андрея. – Вирус найти не могут, а вы надеетесь… Ладно, допустим. Я ведь молчу о том, что знаю, выходит, и сам смирился с ситуацией.

– Вот! – обрадовался Андрей. – Правильное слово. Смирился. И мы смирились! Не сравнивайте нас с идиотами, которые под печальную ситуацию подводят социал-дарвинизм. Нам не нравится перспектива, мы хотим её изменить. Но пока это невозможно – надо хранить стабильность общества. Альтернатива хуже, вы же понимаете!

Он встал, не спрашивая меня, прошёл к стойке. Оттуда последовательно донеслись такты «На недельку до второго» и «Мохнатый шмель на душистый хмель».