Z: Квази. Кайнозой

– Вот уж у кого буйство фантазии! – рассмеялась Ольга. И тоже поцеловала меня в лоб.

– Поняла? – спросил я.

– Вначале я решила, что ты ищешь у меня новую эрогенную зону. Но потом поняла, что проверяешь, нет ли жара, – усмехнулась Ольга.

Я снова глянул на сына.

Тот стоял у стеклянной двери кафешки и смотрел на улицу. А по улице ковылял к дверям, к сыну, улыбающийся во весь рот старичок. Такой древний и морщинистый, что я даже не сразу понял, мёртвый он или живой.

Похоже было на то, что живой.

Но кухонный нож в руках у старичка мне очень не понравился.

Я вскочил, подбежал к двери, подхватил сына на руки, передал подоспевшей Ольге. Отступил от дверей.

Старичок толкнул дверь и ввалился внутрь. Да, он явно был живой. От него несло дерьмом, мочой и алкоголем. Это ж надо, в таком возрасте напиться и не помереть!

– Избавим младенца от страданий! – воскликнул старичок. Глаза его перебегали с ребёнка на меня, потом на Ольгу, потом снова на ребёнка. – Избавим?

Мы молчали. Таких психов мы ещё не встречали.

– Принесём жертву Сатане? – внезапно предложил старичок.

– Отойдите, – сказал я Ольге.

– Может, не надо? – спросила Ольга. – Он же восстанет чудовищем…

– Так он уже чудовище, – сказал я.

– Денис…

– А если бы он наткнулся на заблудившегося ребёнка? Или наткнётся, если мы просто уйдём?

– Избавим? – с жалобной ноткой повторил старик и икнул.

Ольга молча отошла от двери.

А я снял с петли на поясе ледоруб.

Машину Михаил водил хорошо, хотя и с той стариковской основательностью, которая молодых людей бесит. В возрасте люди либо начинают ездить неспешно, по принципу «куда уж мне торопиться», либо, напротив, водят агрессивно и быстро, мотивируя это опытом и тем, что «чего уж мне бояться».

У кваzи, очевидно, то же самое. Михаил предпочитал не спешить.

– Из меня не очень хороший гость для новоселья, – сказал я. – Да и какое это новоселье? Ты приехал в Москву в командировку. Решишь свои дела – уедешь.

– Может быть, я останусь, – сказал Михаил.

– Личный помощник Представителя решил эмигрировать в человеческие края? – с сомнением спросил я.

– Найд. Я не уверен, что ему правильно жить среди нас.

– О как. – Я покосился на Михаила. – Почему?

– Он воспринимает кваzи как единственно правильную форму жизни. Как высшую расу. А обычных людей – как неполноценных существ. Пока это каким-то образом укладывается у него в голове, но начнётся подростковый возраст, и всё станет совсем плохо. У нас были случаи… дети, выросшие среди кваzи, кончали с собой, чтобы восстать в правильном, как они считали, виде.

– И тебя это пугает?

– Конечно. Человеческая жизнь отлична от нашей, но она имеет и свои недостатки, и свои преимущества. Вы слабее нас. Часто тратите время на ерунду. Но зато способны заниматься чем угодно, пробовать и искать, менять свой род занятий, взгляды и убеждения. Мы не меняемся. Я буду рад, когда Найд станет кваzи, но пусть вначале он проживёт свою человеческую жизнь. Поймёт, что ему нравится, чем он станет заниматься вечность.

– Вечность, – презрительно сказал я. – Не уверен, что Вселенная с тобой согласна.

– Ну разумеется, мы тоже конечны, – легко согласился Михаил. – Может быть, и у нас есть срок жизни, просто он очень долог. А если даже и нет, то нас можно убить. Рано или поздно какой-то несчастный случай подстережёт каждого. Но с точки зрения обычного человека мы бессмертны.

– Потому что уже мертвы.

Михаил помолчал, потом кивнул, не отрывая взгляда от дороги.