З.Л.О.

Такие у нас высокие отношения сложились. Он не понимал, почему Алхимик меня взял в ученики. Почему нахваливает меня, хоть я и дремлю на его истории религий. А я не мог понять, почему такой светлый человек возится с таким отребьем, как Сатанюга. Может, он его перевоспитать хотел?

Алхимик оказался абсолютно светлым человеком, и я никак не мог взять в толк, зачем я хожу к нему напичканный «жучками» и как он может контролировать какой-либо наркотрафик, когда у него даже мобилы нет. Говорил, что все, что хотел, уже купил и посмотрел. Лаборатории я тоже никакой не обнаружил. В башне было три этажа и подвал. Наши практики, которые в основном состояли из гимнастик, способов дыхания и пения различных мантр, проходили в подвале. На первом этаже, за круглым столом под чучелом крокодила, мы слушали и записывали лекции Алхимика, на втором располагалась его спальня и санузел, на третьем — спальня и санузел девочек. Через месяц обучения мы дошли до изучения Гримуара, которым Алхимик очень гордился, говорил, что это не какая-нибудь подделка, а настоящая «Магия Арбателя» в рукописном варианте — фолиант, написанный в тринадцатом веке, а не куцая версия, изданная в Базеле на триста лет позже. Алхимик объяснял, что ценность Гримуара в том, что с его помощью можно творить добро, а не только вызывать демонов. Я же видел, как у Сатанюги при слове «демон» капает слюна из накрашенного рта. Творить добро он явно не собирался. Откосив от армии по семь-Б, он устроился в городской морг санитаром. Откуда его с позором выгнали. И теперь он тусовался с кучкой таких же, как он сам, готических некромантов на немецком кладбище. Обещал им, что скоро научит оживлять мертвецов. А для начала реаниматор Сатанюга нацелился на Гримуар.

— Алхимик наверняка кормит Гримуар кровью. Уверен. Надо будет принести ему литр своей. Пусть прикормит Гримуарчик. Очень хочу скорее с ним подружиться. — Вот так Кирилл делился со мной своими мечтами.

Пока же, наоборот, Алхимик закатывал нам необыкновенно вкусные обеды. Он купил маленький ресторанчик недалеко от башни с одной-единственной целью: чтобы его семье там готовили еду. Выписал в Черняевск отменного пражского повара и каждый день в четырнадцать ноль-ноль мы смаковали какое-нибудь вепрево колено с кнедликами. Кроме повара-чеха, у Алхимика служил еще один экзотический помощник — двухметровый негр с вытаращенными базедовыми глазами. Алхимик привез его из Бенина, и именно он должен был со временем научить нас магии вуду. Флип, так звали гиганта, никогда не улыбался, дико таращил и без того наполовину вылезшие из орбит глаза и выполнял функции дворецкого, водителя и охранника. Я сам неоднократно видел, как он чертит прутом от арматуры круги вокруг башни или кропит порог чем-то красным из маленькой бутылочки. Двери башни открывались через тройную защиту: отпечаток пальца, который прикладывался к считывающему дисплею у входа, пароль, который менялся каждый день, причем охранный компьютер прекрасно распознавал голоса, ну и конечно же, Флип, сидящий в прихожей у компьютера, видел на экране, кто там прется. Если Флип отлучался в ресторан за едой или в какую-нибудь прачечную, компьютер впускал гостя по пальцу и голосу. Все сложности с охраной — из-за фобий Алхимика. Он ужасно боялся, что его любимых дочерей похитят. Более того, у меня сложилось впечатление, что он был просто уверен, что это произойдет.

Следак замолчал.

— Чего ж ты остановился, Следак? Устал? В горле пересохло? — спросил заботливый Седой.

— Просто боюсь что-то сказать про Аню с Яной. С твоей идеей фикс про педофилию, как бы у тебя снова приступ не начался.

— Ты пробуй, Следак, не бойся.