Z значит Захария (ЛП)

Если я встречусь с этим человеком, что я ему скажу? Он будет вне себя от бешенства, захочет убить меня. Сделает всё, чтобы не дать мне уйти. Начнёт запугивать, рассказывать об ужасах мёртвой зоны, об одиночестве пустых дорог и молчаливых полей. Заговорит о трупах в домах и в автомобилях; будет уверять, что другого такого места, как моя долина, нет — он долго шёл, много видел, везде искал. Он будет просить: вернись домой, вернись, вернись, я оставлю тебя в покое, только вернись!..

Следующие несколько минут, я, напрягая все силы, тащила тяжёлую тележку вверх по крутому участку дороги и не была вообще в состоянии о чём-либо думать. Как справа, так и слева к обочинам стали подступать деревья, а вскоре на меня упала тень леса. Я шла, не поднимая глаз. Дорога перевалила вершину холма и выровнялась; справа показался участок, густо заросший подлеском. Я бросила оглобли на землю, нашла место, где были спрятаны мои пожитки. Мешок и бутыль с водой положила в тележку и оттащила её к самой границе мёртвой зоны. Вынула костюм и влезла в него; прицепила на спину баллон с воздухом, а затем быстро покатила тележку с холма вниз, в направлении Огдентауна, после чего вернулась обратно, на это самое место, с тетрадью и ружьём.

Солнце сейчас стоит высоко над восточным гребнем, долина прекрасна в утреннем свете. Не знаю, где мистер Лумис и что с ним происходит, но буду упорно ждать. Он придёт обязательно, и я должна поговорить с ним. Возможно, его голос станет последним человеческим голосом, который я услышу в своей жизни.

А вот и мистер Лумис. Я вижу его — он едет на тракторе.

Я рада, что смогла рассказать свою историю.

Глава 26

8 августа

С самого начала этот разговор пошёл не так, как я себе воображала. Мистер Лумис гнал трактор на предельной скорости; на коленях у него лежал карабин. Я кричала ему: «Стойте! Остановитесь!» — но он и не думал сбрасывать скорость. Решив, что, наверно, грохот двигателя заглушает мои крики, я в отчаянии вскинула ружьё и выстрелила. Не знаю, услышал ли выстрел мистер Лумис, а если и так, то он его проигнорировал. Трактор въехал на самую вершину Бёрден-хилла и остановился напротив того места, где пряталась я. Мистер Лумис спрыгнул на землю и впился глазами в дорогу, ведущую к Огдентауну.

Сердце у меня колотилось, я растерялась и не знала, что предпринять. Мой враг стоял спиной ко мне, но я не могла в него выстрелить. Я даже не была уверена, смогу ли выдавить из себя хотя бы звук; однако когда я попыталась заговорить, голос мой неожиданно зазвучал довольно твёрдо.

— Бросьте ружьё, — сказала я.

В то же мгновение он вихрем развернулся и выстрелил наугад в направлении моего голоса, ещё не увидев меня, а ведь я была всего футах в двадцати пяти от него. Я поняла, что это конец. Мне шестнадцать, я столько трудилась, чтобы жизнь шла нормальным чередом, а сейчас я умру. Меня накрыла волна разочарования, такого горького, что, отхлынув, она унесла с собой даже страх. Я стояла и смотрела в лицо своему врагу. Не знаю, почему он не убил меня. Вместо этого, увидев свой костюм, мистер Лумис завопил:

— Это моё! Ты же знаешь, что это моё! Сними его сейчас же!

— Нет, — отрезала я. — Как бы не так!

Он навёл на меня ствол карабина. Я не шелохнулась. Я совершенно не представляла себе, что делать, поэтому сама удивилась, когда внезапно с моих губ слетела фраза, — удивилась тому, что, оказывается, мозги не совсем отказали мне. Теперь я понимаю, что эти слова спасли мне жизнь.

— Да, — проговорила я, — вы можете убить меня... как убили Эдварда.

Несколько мгновений он молча таращил на меня глаза, потом встряхнул головой, как будто думал, что расслышал неправильно, если вообще расслышал. Однако ствол карабина чуть опустился, и мой противник сделал шаг назад.

— Нет, — произнёс он, — откуда ты знаешь... — Голос его был слаб.

— Вы сами сказали, когда болели. Вы рассказали о том, как выстрелили ему в грудь. Вам пришлось после этого латать дырки в костюме.

Мистер Лумис отвернулся. Какой-то миг он стоял, не двигаясь; не уверена, но, кажется, плечи его дрожали. Потом он тихо проговорил:

— Он пытался украсть его... так же, как и ты сейчас.

— Вы не оставили мне выбора, — возразила я. — Я не желала погибать, а вы лишили меня всего. Зимой я бы умерла от голода там, на склоне. Я не желаю жить, словно дикий зверь, на которого безжалостно охотятся. И я никогда не смирюсь с ролью вашей пленницы.

По мере того, как я говорила, голос мой звучал всё крепче:

— Я буду искать место, где живут другие люди, люди, с которыми мне будет хорошо. Если хотите меня остановить, вам придётся убить меня. Как Эдварда.

— Это неправильно... — начал он, но, понимая, что я не отступлюсь, осёкся. В голосе его слышались страх и растерянность. Мне даже показалось, что он сейчас заплачет.

— Не уходи, — выдавил он. — Не покидай меня! Не оставляй меня здесь одного...

Я проговорила, тщательно подбирая слова: