Z — значит Зельда

Смерть царила повсюду. Тутси, благослови ее Господь, увидела, что я превратилась в девяносто девять фунтов невнятного отчаяния, и заставила Скотта спасти меня и перевезти в больницу в Эшвилле, штат Северная Каролина, где лечился, и весьма успешно, один из кузенов Ньюмана. Скотт время от времени исчезал — по его словам, ложился на лечение легочной инфекции, но в промежутках между исчезновениями он охотился со своим другом Джеймсом Бойдом или отдыхал от городской суеты в по-деревенски элегантной таверне «Грув-парк». Он рассуждал так: если Северная Каролина помогала ему собрать себя по кускам, то, может, и мне она пойдет на пользу.

Хайлендский госпиталь — это вам не высокогорный курорт. У них свой комплекс лечения, включающий наркотики, электрошок и воспитательные беседы. Когда я наконец начинала осознавать, кто я и где, то проклинала себя, что стала обузой Скотту, который настоял жить поблизости и видеться со мной так часто, как только возможно. Между этими встречами он по-прежнему напивался до беспамятства. Ему исполнилось сорок, и в своем жалком, униженном состоянии он дал интервью в «Нью-Йорк пост», которое окончательно убедило всех читателей, что он пропал.

В чем-то Хайленд мне помог; со временем я набрала вес, стала много играть в волейбол, ходила на прогулки по холмам и снова начала рисовать. Когда Скотту предложили опять поработать в Голливуде, гонорар, который ему посулили, и я убедили его поехать.

— У тебя все получится, — заверила я, молясь, чтобы это оказалось правдой.

В начале 1938 года мое состояние стабилизировалось. Я осталась в Хайленде, поскольку врачи настаивали, что это временное просветление. Они сказали Скотту, что я должна постоянно находиться под их чутким наблюдением и контролем, в то время как Тутси и мама говорили то, что думала и я сама: для них, как и для персонала «Пран-жена», все упиралось в деньги. Но Скотта приводила в ужас перспектива нянчиться со мной, когда он и себя-то едва контролировал. Он предпочел поверить врачам.

Теперь, когда ко мне вернулась способность видеть, мыслить и чувствовать, я понимала, что и в Голливуде Скотту не выкарабкаться. Он все глубже погружался в пучину отчаяния. Пил часто, а работал урывками. У него совсем не было денег, ему не удавалось продать те немногие рассказы, которые он писал. Он почти не виделся со Скотти, растерял почти всех друзей и почти всю надежду, а наша поездка на Кубу в апреле прошлого года обернулась катастрофой: он заболел и напился до такого состояния, что мне пришлось везти его в больницу в Нью-Йорке. Более грустный взгляд я видела только в зеркале.

— Я никогда не оставлю тебя, Зельда, — сказал он.

Глядя, как его увозят на каталке, я думала: «Он такой необычайный, блистательный человек, что будет ужасно, если в итоге он позволит себе превратиться в ничто».

В горле у меня встал тот же кошмарный ком, который я ощутила в 1919 году, прежде чем выгнала его.

Я знала, что мне сделать, и сама нашла, как выбраться из Хайленда. И если мне пришлось принудить доктора Кэрролл, чьи чудовищные преступления против некоторых пациентов были куда страшнее, чем мой небольшой шантаж, — что ж, это останется между мной и доктором.

Впервые за десять лет мы со Скоттом оба были свободны. И я принялась ждать.

21 декабря 1940 года

Монтгомери, Алабама

Тутси приехала на праздники. Они с Ньюманом остановились у Марджори, чтобы не осложнять нам с мамой жизнь. Мы сидим вместе на крыльце, мама дремлет в доме. Мы с Тутси сошлись на том, что это самое приятное время дня. Я как раз закончила рассказывать ей о том, какие новости у Скотти и у Скотта.

— Надеюсь, он вышлет мне денег, чтобы я съездила повидаться с ним, — вздохнула я. — Может быть, я перееду. Попробую себя в написании сценариев.

— Хмм, — протянула Тутси. — Не могу не заметить, вид у тебя отдохнувший. Ты хорошо говоришь, хорошо выглядишь, хотя приличная стрижка пошла бы на пользу всему образу. Ты чувствуешь себя так же умиротворенно, как выглядишь?

Я постучала кулаком по голове.

— Шоковая терапия. Помогает угомонить дикого зверя.

— Дело не только в этом. Без Скотта ты более…

— Уравновешена?

Тутси кивнула.

— Знаю. Поняла это давно, еще в Хайленде.

— Тогда зачем хочешь что-то менять? Здесь и сейчас ты устроилась практически идеально.

— Скотт изменился, как и я. Думаю, химия, которой нас накачивали, наконец-то вымыла дьяволов из нас обоих. Теперь мы оба будем другими.

Похоже, убедить Тутси мне не удалось.

— Если веришь в это, я попытаюсь тоже поверить. Но, признаться, я так и не простила ему то, что он бросил тебя в «Шеппард Пратт». Когда я нашла тебя там… — ее передернуло, — ты была практически мертва, Зельда. Помнишь хоть что-то из тех времен?

— Непоследовательно, но какие-то впечатления остались.

— Каково это было? — Она взяла меня за руку.

— Помнишь реку в Африке, о ней рассказывала тетушка Джулия, — ту, о которой она узнала от деда?

Тутси покачала головой, и я по памяти пересказала ей историю тетушки Джулии…