«З» - значит злоба (ЛП)

Утром в пятницу Диц сел в свою машину и поехал в редакцию «Диспэтч», а я поехала домой к Полу Трасатти. Хоппер роуд находилась на полпути между резиденцией Малеков и загородным клубом. Улица была небольшая, обсаженная вязами и покрытая кружевной тенью. Дом был построен в стиле английского загородного коттеджа, вроде того, который можно увидеть на колоде игральных карт. Серый камень, с тростниковой крышей, волнистой, как океанский прибой. Окна были маленькие, из толстого стекла, в деревянных рамах, ставни выкрашены в белый цвет. Две узкие каменные трубы торчали над домом, как одинаковые подставки для книг. Двор был окружен забором из белого штакетника, впереди были посажены розовые и красные розы.

Маленький двор был чистеньким, густая трава, маленькие клумбы и кирпичная дорожка, ведущая к дому. Птички чирикали в ветвях молодого дуба, росшего в углу двора.

Я звонила накануне вечером, чтобы убедиться, что Трасатти будет дома. Даже на крыльце я почувствовала запах бекона и яичницы и аромат кленового сиропа. Мой всхлип, наверное, был заглушен работавшей по соседству газонокосилкой. Услышав мой звонок, Трасатти подошел к двери с салфеткой в руке. Он был высокий, худой и лысый, как лампочка.

У него был большой нос, очки с толстыми стеклами и выступающий подбородок. Грудь была узкой, слегка впалой, и расширялась на линии талии.

На нем была белая рубашка и узкие брюки.

Он нахмурился и удивленно посмотрел на часы.

— Вы говорили, в девять.

— Сейчас девять.

— Часы показывают восемь. — Он поднес часы к уху. — Черт. Заходите. Я завтракаю. Садитесь сюда. Я приду через секунду. Хотите кофе?

— Спасибо, не надо. Не торопитесь.

Гостиная была маленькой и идеально оборудованной, больше похожая на кабинет врача, чем на место, где можно задрать ноги. Мебель носила налет викторианского стиля, хотя, на мой непросвещенный взгляд, не являлась подлинной. Стулья были маленькие и вычурные, украшенные деревянной резьбой с изображением фруктов. Три стола из темного дерева были покрыты мраморными пластинами с розовыми прожилками. На одном из них были аккуратно разложены каталоги Сотби. Шерстяное ковровое покрытие было бледно-голубого цвета, с бордюром из китайских драконов и хризантем. Две эмалевые вазы клуазоне были наполнены розовыми и голубыми искусственными цветами. Большая стрелка часов на каминной полке непрерывно щелкала, перемещаясь по циферблату.

Я полистала каталог Сотби, но не нашла ничего особо интересного, кроме письма от маркиза де Сада, которое предлагалось за две тысячи долларов. Предлагаемый отрывок был на французском и казался неприличным. Там еще была хорошенькая маленькая открытка от Эрика Сати мадемуазель Равель с «декоративными бордюрами и поднятой завесой, открывающей изображенные в цвете две руки, сложенные перед розой…»

Много разговоров о «прелестном цветке» и «почтительности». Прямо мои мысли. Я часто говорю точно так же.

Я обошла комнату, разглядывая письма и автографы в рамках. Лоренс Стерн, Ференц Лист, Вильям Генри Харрисон, Джэкоб Брум (кем бы он ни был), Хуан Хосе Флорес (то же самое). Там еще было длинное и непонятное письмо за подписью С.Т. Колридж и какая-то расписка или бланк заказа, подписанный Джорджем Вашингтоном.

Еще одно письмо было нацарапано неразборчивым почерком и датировано 1710 годом, полное исправлений и зачеркиваний, помятое и грязное. У кого хватило ума хранить весь этот мусор? Были ли в те времена люди, чье предвидение проникало сквозь мусорные ящики?

Через холл мне было видно то, что являлось столовой, переделанной в офис. На каждой стене были книжные полки, некоторые простирались через окна, что сильно уменьшало проникающий свет.

Насколько я могла видеть, пишущей машинки там не было. У меня не было причины считать, что Трасатти замешан, но было бы здорово, если бы кусок головоломки встал на место. В воздухе пахло старой пылью, книжной плесенью, клеем, старой бумагой и пылевыми клещами.

Большой кот черепахового окраса изящно пробирался через стол, заваленный книгами.

У этого создания был только огрызок хвоста, и было похоже, что он выбирает место, чтобы пописать.

— Чуствуете себя как дома? — раздался голос позади меня.

Я вздрогнула и даже слегка подпрыгнула.

— Я восхищаюсь этим огромным котярой, — сказала я небрежно.

— Извините, что напугал вас. Это Леди Чаттерлей.

— Что случилось с ее хвостом?

— Она породы манкс.

— Серьезная зверюга.

Любителям животных, кажется, нравится, когда говорят такие вещи, но Трасатти не выглядел умиленным. Он жестом пригласил меня в офис, где уселся за стол, отодвинув кучку книг.

— Работаете без секретаря?

— Бизнес не очень большой. Если что-то нужно, я пользуюсь компьютером наверху.

Расчистите себе место, — сказал он, указывая на единственный стул.

— Спасибо.

Я сложила на пол несколько книг, портфель и кипу газет и уселась.

— Чем я могу вам помочь? Я не могу ничего добавить к тому, что уже сообщил вам о Джеке.