За "базар" отвечу

— Удалось мне прикормить тогда одного вертухая, — вспоминал заключенный. — Он мне за лавэ поставлял разную там жрачку, выпивку и сигареты. (Такое явление не редкость для многих изоляторов, ведь контролеры получают очень скромный оклад и идут на «левые» запрещенные приработки. — В.К.) Так вот вертухай сам предложил мне переночевать в «хате любви». Когда наступил отбой, как мы и договорились, вертухай вызвал меня якобы для перевода в другую камеру. Мы вышли в коридор и, пройдя мимо нескольких камер, вошли в пустую небольшую, никем не занятую камеру. В ней стояли только железные шконки и ничего больше. Закрыли меня там одного, а через несколько минут привели девчонку-зэчку и матрац бросили.

Моей сексуальной партнерше было года 22 — 24, звали ее экзотически — Анжелой. Села она за грабеж, они с подругами обобрали какого-то пьяного у одного из московских вокзалов. Анжела приехала в столицу из далекого украинского городка устроиться на работу, но у нее ничего не получилось.

Мы выпили с Анжелой немного спиртного, которое я заранее принес с собой из камеры в резиновой грелке. Затем сразу приступили к любви. Анжела в этом деле знала большой толк… Даже когда я уже выбился из сил, Анжела вновь и вновь заводила меня, и мы снова начинали заниматься любовью. В перерывах мы разговорились, оказывается, на такой путь Анжела стала сама, добровольно. Вначале, как она объяснила, просто соскучилась по мужикам, а затем захотелось что-нибудь иметь на ларек или гостинцы с воли. Но сумма, которую я заплатил вертухаю, была очень маленькой, а он, вероятно, должен был разделить ее на три части: себе, конвоиру с женского корпуса и самой Анжеле.

Наступило утро. Часов в пять-шесть за Анжелой пришел все тот же конвоир, а затем и меня вернул в мою хату. Я проспал потом почти целый день, восстанавливая свое здоровье. Через пару дней я вновь договорился о встрече с Анжелой. Так мы виделись еще несколько раз. Но я узнал, что ее вызывал к себе и авторитет из соседней камеры. Тогда я прекратил с ней всякие контакты. Потом узнал, что Анжелу перевели в зону, дали ей шесть лет.

Любовные услуги мне оказывала потом другая зэчка, Жанна. Она была цыганочкой лет двадцати и сидела за распространение наркотиков. Деньги любовью она зарабатывала на «колеса» (наркотики). В общем, свою спортивную форму я поддерживал вплоть до своего суда…

Конечно, можно согласиться, что подобная практика женских услуг порочна и преступна. Но ведь молодые люди месяцами и годами томятся в неволе… И другая проблема — СПИД как результат однополых сексуальных связей…

Как-то я узнал, что в США существуют даже специальные колонии, в которых заключенным разрешают добровольно жить друг с другом в гражданском браке. По данным американских экспертов, в колониях резко снизился процент насилия, а среди лиц, выходящих на свободу, никто потом не был уличен в изнасиловании.

Пресс-хаты

В пресс-хатах заключенных подвергают физическому воздействию. Они могут существовать в каждом СИЗО и ИВС. По словам очевидцев, пресс-хаты — это испытание, которое может выдержать далеко не каждый. Справедливости ради надо заметить, что просто так в пресс-хату заключенного не отправляют. Мне довелось видеть и с трудом узнать клиентов, которые проходили через страшную процедуру.

Один из уголовных авторитетов, обвиненный в бандитизме и вымогательстве, прошел через пресс-хату в одном из ИВС, когда был задержан по президентскому указу. Вот что он рассказал:

— Сейчас трудно сказать, почему именно меня направили в пресс-хату. Может, потому, что я оказал (вернее, попытался оказать) сопротивление при аресте и при обыске на моей квартире. Может, из-за общего негативного отношения ко мне оперов и следаков. Во всяком случае, когда меня привезли на первый допрос, который проводили сначала опера, то наши отношения сразу не сложились. Допрос они вели без протокола, и их интересовало, где я прятал оружие и где скрываются остальные мои люди на свободе. Но я не ответил ни на один их вопрос, и это просто привело их в ярость.

Затем пришел следак, начал вести протокол, но на вопросы отвечать я отказался, сославшись на то, что показания буду давать на суде.

Следователь только зло прошипел, мол, не таких крутых обламывали.

Сразу после окончания допросов меня перевели в ИВС и поместили в отдельную камеру. Я вначале даже обрадовался, что буду коротать время один. Но потом, когда внимательно огляделся и заметил, что в хате полностью отсутствуют постельные принадлежности, а на потолке расположен достаточно массивный крюк, то понял, что угодил в пресс-хату, ведь подобные крюки запрещены в обычных камерах.

Вообще-то на физическую силу я не жалуюсь, борьбой раньше занимался, но почувствовал я себя хреново: все, думаю, сейчас подвергнусь прессу.