За березовыми книгами

– Ил жидкий, как сметана, в этой мути ничего не видно, – рассказывал водолаз, тяжело дыша. – Я пополз на животе, ощупывая дно руками; отмостка прослеживается до глубины трех метров.

Профессор тщательно вымыл в озере находку – два белых камня – и стал рассматривать их в лупу. Наши мальчики окружили ученого и с разинутыми ртами глядели на него.

Камень побольше был вытесан в виде ровного, гладкого параллелепипеда, поперек одной из граней другого камня шла бороздка.

– Часть водосточного желобка, – говорил профессор. Его выразительные глаза блестели.

Мы узнали, что Клязьма текла раньше под самым Боголюбовом, оттуда заворачивала сюда, к церкви, и, огибая ее слева, соединялась с Нерлью. Уровень воды в реках тогда стоял значительно ниже, чем сейчас в этом озерке-старице. Холм, на котором высится церковь, искусственный – его воздвигли на самом мысе между обеими реками.

Церковь построили по воле Андрея Боголюбского в течение одного лета 1165 года в память его сына Изяслава, убитого во время похода. Позднее Нерль и Клязьма повернули свои русла, камни со склонов насыпанного холма были увезены.

– А скажите, – обратился профессор к молодому человеку, – вы под слоем ила еще ничего не нащупали?

– Какие-то мелкие предметы, кажется, просто камешки, – слабым голосом отвечал молодой человек. Он никак не мог прийти в себя.

– А маленькие трубочки из бересты вам не попадались? Все наши тотчас же насторожились. Но водолаз ответил отрицательно.

Я решил выбрать подходящий момент и обязательно спросить профессора о березовых книгах.

В разговор вмешался бывший «русал». Он сказал, что раз из-за ледяных ключей нырять в плавках нельзя, ил мешает передвигаться по дну в водолазном костюме, а кинооператоры из-за пасмурной погоды не могут заниматься съемкой, значит, подводные археологические изыскания придется прекратить.

– Очень жаль! – сухо заметил профессор.

– Нашим мальчикам водолазный костюм велик будет, – шепнул за моей спиной Миша.

Выступил вперед Николай Викторович:

– Дайте мне акваланг, я нырну.

Это было так неожиданно! Мальчишки одобрительно загудели. Глаза девчонок расширились от восторга и тревоги.

– А вы, собственно говоря, кто такой? – Бывший «русал» смерил Николая Викторовича не очень дружелюбным взглядом.

– Я начальник похода московских школьников, – с достоинством ответил Николай Викторович. – А подводным спортом занимаюсь несколько лет.

– Пусть попытается, – попросил профессор.

– Даю разрешение, – словно нехотя процедил бывший «рус ал».

– Мой водолазный костюм третьего роста, сорок восьмого размера, – предупредил молодой человек в ковбойке.

– А у меня пятый рост, пятьдесят второй размер, – конфузливо признался Николай Викторович. – Я нырну в одних плавках.

Он быстро разделся.

Мальчики, едва дыша от нетерпения, помогли ему закрепить на спине баллоны, на ногах ласты…

– Меня заинтересовали те небольшие предметы, – говорил профессор Николаю Викторовичу.

– Постараюсь найти, – ответил тот.

Он расправил свои могучие мускулы, надел маску, взял в рот мундштук, решительно шагнул в воду и исчез под круглыми, как тарелки, листьями кувшинок.

Снова забулькали пузыри. Затаив дыхание мы ждали, следя за пузырями, передвигающимися куда-то влево. Дождь к этому времени перестал.

Скоро ли, скоро ли?

Пузыри беспрерывно булькали, теперь они передвигались вправо. Раз пузыри, значит, все в порядке, значит, человек дышит, человек живет… И все-таки невольно сжималось сердце.

Как невыносимо долго!

Наконец показалась голова, туловище… Николай Викторович, скользя по крутому откосу, вышел, что-то прижимая к груди. Мальчики тотчас же подхватили найденные предметы. Николай Викторович сорвал маску…

– Уф! До чего же там мерзко и холодно! – вздохнул он полной грудью и энергичными движениями стал растираться.

Профессор и мальчики занялись полосканием находок в озере.

Из-за голов наших ребят «русал» никак не мог рассмотреть пять белых камешков, рядком положенных на траву.

– Что они тут мешаются, уведите их отсюда! – раздраженно накинулся он на меня.

Мальчики и девочки испуганно отскочили, уступая место «русалу» и кинооператорам.

Увы, Николай Викторович не нашел берестяных трубочек, а только белые камни. Четыре из них оказались просто обломками, а пятый, самый большой, был вытесан в виде полуцилиндрика с выпуклыми поперечными поясками поверху и понизу. Профессор поднял этот камень к самому лицу, тщательно осмотрел.

– Пойдемте, – сдерживая волнение, позвал он и повел нас к самой церкви.

По алтарной стене храма, по трем апсидам, (Апсида – полукруглая выступающая часть здания). от подошвы и до крыши тянулись восемь тонких полуколонок. Именно эти прямые, устремленные вверх линии вместе с узкими щелями – окнами – создавали иллюзию особенной воздушности здания. Каждая полуколонка стояла на резном основании, диаметром чуть пошире, чем найденный нами полуцилиндрик.