За березовыми книгами

На карте Ростовского района, висевшей на стене, мы без труда нашли к северу от города и от озера кружочек «Стрелы», а чуть восточнее – кружочек «Васильково», смерили по линейке и насчитали от Ростова до этих деревень двенадцать километров.

Пустяки какие! Скорее в Стрелы – искать потомков тех неизвестных крестьянок Дунаевых!

Оставили мы записку Александру Александровичу со словами: «Спасибо, благодарим, простите!» – указали взволновавшую нас страницу из артыновской тетради, заперли дверь на ключ и побежали.

Самым бесцеремонным образом мы принялись будить всех наших подряд, дергали за ноги, за плечи, за косы.

Миша, красный от волнения, сложил руки трубочкой и прокричал:

– Напали на след березовых книг!

Услышав такие слова, все зашевелились, забегали. Но, увы, существовали многие, самые прозаические препятствия: и завтрак оказался не готов, и продукты надо было закупить на дорогу…

Словом, отправились мы в путь только через два часа.

Глава семнадцатая НАШЛИ, ДА НЕ ТО, ЧТО ИСКАЛИ

Мы зашагали по улицам Ростова. В конце каждого поперечного переулка проглядывал кусочек озера, синего, как небо. Дальний берег и заозерные деревни едва различались сквозь утреннюю бирюзовую хмарь.

Миновали мы красные корпуса текстильной фабрики. Серая линейка шоссе вместе с мачтами электропередачи уходила за горизонт.

Вихрем, громыхая, проносились мимо нас туда и сюда автомашины…

Вдруг раздался выстрел… Ничего страшного – это лопнула камера у той трехтонки, которая нас только что обогнала! Машина встала, шофер вылез и присел на корточки у заднего колеса.

Мы подошли, остановились, сбросили рюкзаки. Девочки тут же уселись рядком вдоль придорожной канавы, мальчики окружили грузовик.

Пожилой шофер занялся самым ненавистным для шоферов делом: не обращая на мальчиков никакого внимания, он подставил домкрат под заднюю ось; колесо приподнялось, он взял ключ, собираясь откручивать гайку.

– Давайте я вам помогу, – выскочил вперед Миша. Шофер молча отдал ему ключ, а сам полез под сиденье, достал резиновый клей, заклеил прокол. Несколько мальчиков кинулись на помощь, по очереди начали усердно накачивать отремонтированную камеру.

Танечка, Галя и Лида подошли к машине.

– Дяденька, подвезите нас, пожалуйста, мы московские туристы, – сладенько запели они.

– Чего?

Это было первое услышанное нами не очень дружелюбное слово молчаливого шофера.

– Нам нужно поскорее попасть в деревню Стрелы, – умильно просили девочки.

Шофер, насупившись, стукал по крышке колеса. Наконец все было прикручено. Мальчики, гордясь своей помощью, отошли. Сейчас машина отправится дальше…

– Туристы пешком должны ходить, – бросил шофер. Девочки обступили его:

– Нет, нет, очень редко, но и на машине ездят.

– Ах, вот вы какие туристы! – впервые улыбнулся шофер. – Залезайте, да попроворнее.

И через полчаса машина нас доставила в Стрелы, Избы там стояли всё больше пятистенки, с резными наличниками на окнах, с антеннами на крышах. Наш приезд взбудоражил все юное население деревни. С разных сторон бежали к нам ребятишки.

Миша очень хотел стать взрослым и, когда задавал «взрослые» вопросы, непременно заикался и все повторял: «Э-э-э!»

– Э-э-э… где у вас живут граждане Дунаевы?

– Дунаевы? Нет в Стрелах Дунаевых, – ответила подошедшая с ведрами женщина.

У меня упало сердце.

Приковыляла, опираясь на палку, старушка, желтая и вся высохшая. Она вспомнила, в соседней деревне Петрушино есть одна семья Дунаевых.

– Как же, как же, еще дядей моему свату приходится, – кряхтела и шамкала старушка. – Мы с ним на свадьбе плясали. Тому будет, тому будет… – припоминала она, – да лет, верно, шестьдесят. – Она ткнула суковатой клюкой. – Вон куда повернула дорога, версты три, не больше.

– Надеть рюкзаки! – скомандовал Гриша. В Петрушине мы сразу отыскали высокую новую избу Дунаевых.

Подняли с полатей того самого дедушку, что в незапамятные времена плясал на свадьбе. Он вышел к нам, кашляя и опираясь на плечо шустрой, быстроногой правнучки. Было ему не менее ста лет; от старости его белая борода пожелтела, и он совсем оглох.

На богато изукрашенном резьбою крыльце начались длительные переговоры: сперва говорил девочке я, потом правнучка, обхватив руками дедову плешь, кричала старику в ухо; потом, после томительного размышления, отвечал древний представитель рода Дунаевых.

– Дед, а дед, – надрывалась правнучка, – спрашивают, как звали твою бабушку?

– А на что она им далась? – пугался дед. Вокруг нас постепенно собралась толпа ребятишек.

Вот что мы в конце концов узнали: у деда нашего деда было три сестры. Замуж они не пошли, потому что, как выразился старик, «ходили шибко гордые»; им обязательно требовались купеческие приказчики, а от крестьянских парней они «носы ворочали». Жили сестры в горничных у одного богатого ростовского купца и хорошо знали грамоту. Потом купец умер, дом его сгорел, а сестры вернулись в Петрушино и привезли с собой – это дед тоже хорошо помнил – целый сундучок с книгами.

– Как звали купца?

– Дед, а дед, как звали купца? – кричала правнучка, тряся косами.

– Не помню.