За безупречную службу!

— Тебе надо, ты и ищи, ворюга, — объявила наглая соплячка.

Сарайкин занес ладонь для хорошей оплеухи, но увял, как на ржавый гвоздь, напоровшись на взгляд одного из рейдеров.

— Ведите, — начальственным тоном буркнул он.

— Ищите, — насмешливо парировал рейдер, заставив подполковника лишний раз почувствовать себя не в своей тарелке — не полновластным хозяином всего, до чего мог дотянуться, а пешкой с деревянной головой, которая только на то и годна, чтобы носить на ней форменную фуражку или, как сейчас, трикотажную маску.

Кабинет хозяина располагался на втором этаже и представлял собой довольно уютную, обставленную массивной, под старину — возможно, и впрямь старинной, но откуда в Мокшанске взяться антиквариату? — мебелью. Вдоль стен до самого потолка тянулись заставленные книгами полки, глядя на которые, Сарайкин, во-первых, усомнился, что Горчаков все это прочел хотя бы по одному разу, во-вторых, удивился: если прочел, то он, наверное, чокнутый, — а в-третьих, опечалился: искать среди этих никем не считанных центнеров испачканных типографской краской страниц те несколько, за которыми его послали, можно до второго пришествия.

Для начала он решил обследовать ящики громоздкого, обтянутого зеленым сукном письменного стола. Первый же, который он попытался открыть, оказался заперт на ключ. Попытка использовать пистолет, который с полузабытых времен лейтенантства служил ему то открывалкой для пивных бутылок, то приспособлением для колки орехов, то обыкновенным молотком, была заведомо обречена на провал: просунуть ствол, не говоря уже о рукоятке, в щель между верхним краем ящика и крышкой стола не представлялось возможным, слишком уж она была узка. Можно было, конечно, приставить пистолет к замочной скважине и грозно крикнуть: «Откройте, полиция!», — но у Сарайкина хватило ума и милосердия не пугать живущих в ящике микробов, которые при всем своем желании были не в силах выполнить этот приказ. Еще, если уж говорить о пистолете, замок можно было расстрелять, но тогда подполковник наделал бы шума, против которого его предостерегал командир рейдеров, и наверняка переполошил соседей.

Решив, что разберется с упрямым ящиком позже, Сарайкин открыл следующий. Первым, что он увидел, стал затейливой формы, под старину, ключ — без сомнения, оловянный, но окрашенный под бронзу. Подполковник вставил его в замочную скважину верхнего ящика, повернул, и замок спокойно открылся — видимо, тоже знал, что надо делать, когда насилие неизбежно.

В это время со двора послышалось басовитое бормотание ожившего дизельного мотора и скрежет шестеренок в коробке передач. Сарайкин выглянул в окно как раз вовремя, чтобы увидеть, как доставивший его сюда микроавтобус выезжает из двора. Порыв ветра качнул створку ворот, и та наполовину прикрылась — медленно, лениво. Микроавтобус, не останавливаясь, вывернул на улицу, газанул и скрылся из вида. Ворота остались полуоткрытыми, в доме стояла тишина — не та, которая бывает, когда хозяева уснули или заняты каждый своим делом, а звенящая, нехорошая тишина покинутого, опустевшего жилья, в котором ты случайный, незваный и крайне нежелательный гость.

— Вот же сучье племя, — с досадой и раздражением высказался в адрес столичных рейдеров подполковник, вообразив, как пойдет отсюда пешком, в этом черном маскарадном костюме налетчика, в маске и с синей папкой под мышкой. То-то будет потеха для всего города! По улицам слона водили…

Сарайкин живо представил, как местная пацанва, с младых ногтей привыкшая не бояться ни бога, ни черта, толпой бежит вслед за ним по пыльной улице, дергает его за фалды и наперебой вопрошает: «Дяденька, а вы Бэтмен или просто от эшелона отстали»? Тьфу!

Впрочем, это была полная ерунда: с поста начальника УВД его пока никто не снимал, и телефонная связь в Мокшанске, несмотря на его неизбывную провинциальность, работала нормально. Так что машина — не проблема. Проблема в этих московских козлах. И ведь не поспоришь, их главарь все правильно сказал: чем быстрее найдут эту свою папку, тем быстрее уберутся отсюда ко всем чертям. Поэтому можно чуточку поступиться авторитетом, чтобы хоть немного ускорить процесс, пока они весь город не разнесли. Им это раз плюнуть — наделали дел и отвалили по домам, — а отвечать потом кому?

В запертом ящике не обнаружилось ничего по-настоящему интересного, кроме резной деревянной шкатулки с деньгами — судя по их довольно скромному количеству, на повседневные хозяйственные нужды. Деньги подполковник ничтоже сумняшеся прикарманил: мертвому они ни к чему, а если Горчаков каким-то чудом выживет, ему будет не до таких мелочей, как исчезнувшее содержимое шкатулки. Если ему посчастливится уцелеть (в чем Анатолий Павлович, положа руку на сердце, очень сильно сомневался), он будет бегать, как угорелый, по всему городу, давая выход щенячьей радости по поводу своего второго рождения…