За безупречную службу!

— Я начальник управления внутренних дел подполковник Сарайкин. Что происходит? Кто старший?

За воротами возникло неторопливое движение, и через приемлемый промежуток времени за редкими вертикальными прутьями решетки появилась до отвращения знакомая двухметровая фигура в черном комбинезоне и бронежилете, которые сидели на ней, как влитые, словно этот тип родился — да нет, скорее, был изготовлен фабричным способом — прямо в этом наряде. Сарайкин заметил, что кобура с пистолетом теперь висит у него не слева на животе, как у недобитого фашиста, а сзади, на правой ягодице, как издавна повелось у русских офицеров — штришок мелкий, но для тех, кто в курсе дела, весьма красноречивый.

— Что за сборище? — холодно поинтересовался сквозь прорезь маски командир рейдеров. — Уберите зевак, подполковник! Старший здесь, как и прежде, директор филиала. А я в данный момент отвечаю за соблюдение режима. На предприятии произошла утечка… — Льдисто-серые глаза на миг сосредоточились на корреспонденте «Мокшанской зари», который что-то быстро-быстро строчил в своем блокноте. — Утечка информации, — специально для него добавил рейдер и бросил быстрый, точный и не поддающийся двойному истолкованию, прямо как выстрел из снайперской винтовки, взгляд на подполковника Сарайкина. — Вопросы?

— Если позволите, — мгновенно встрял корреспондент. Сарайкин вспомнил, что его фамилия Харламов, и подумал, что фамилия — пустой звук, который ничего не говорит о человеке. Из всех Харламовых, которых он знал, чего-то стоил только один — тот, что играл в хоккей в полузабытые легендарные времена, когда наша сборная имела, как хотела, любых соперников — хоть шведов, хоть чехов, хоть канадцев, хоть сборную огребающих миллионные гонорары звезд НХЛ. — В городе ходят упорные слухи о рейдерском захвате «Точмаша». Вы не могли бы их прокомментировать?

— Я не обучен комментировать бред, — любезно сообщил рейдер, — и во избежание… э… неловких ситуаций настоятельно не рекомендую эти слухи муссировать. Вы ведь представитель прессы, верно? Будет намного лучше, если вы постараетесь настроить общественное мнение на позитивный лад…

— Ну, знаете ли! — осторожно вспылил Харламов и нервным жестом поправил сползающие очки. — Что вы себе позволяете? Мы все-таки не в Белоруссии живем!

— Верно, — согласился рейдер, — мы живем в союзном государстве. Хотя я, хоть вы меня убейте, не понимаю, почему, живя не в Белоруссии, а в России, нельзя сохранять позитивный настрой… Но в данном случае это не имеет значения: дезинформация — она и в Африке дезинформация. За безответственную болтовню газетчикам иногда приходится отвечать даже в Соединенных Штатах, которые, как вы, должно быть, знаете, являются всемирным оплотом демократии и свободы слова.

«Что за чушь? — подумал Сарайкин. — Что за цирк он тут устроил?»

— Впрочем, общение с прессой и представителями общественности — не моя специальность, — любезным до приторности тоном продолжал рейдер. — Полагаю, вы и сами это уже заметили… — Он улыбнулся сквозь прорезь маски Харламову, и щелкопер, вряд ли догадываясь, с каким хищником имеет дело, с готовностью хихикнул в ответ. — Думаю, на все ваши вопросы наилучшим образом ответит директор предприятия господин Горчаков — как выразился господин подполковник, старший на данном объекте.

На сцене появился Горчаков. Он шел медленно — на первый взгляд, неторопливо, как подобает респектабельному господину, директору серьезного предприятия, — но подполковник Сарайкин жил на свете не первый день и хорошо видел, что это вовсе не солидная неспешность облеченного властью чиновника, а болезненная медлительность пленника, который уже в полной мере осознал, что его поезд прибыл на конечную станцию. Следов побоев на его пухлой физиономии не наблюдалось, костюм — светлые брюки и белая рубашка с коротким рукавом — пребывал в полном порядке, и даже выражение лица целиком и полностью соответствовало требованиям момента: в меру кислое и озабоченное, он было таким, каким и должно быть выражение лица у начальника режимного объекта, на котором произошла утечка секретной информации. Не глядя по сторонам, Горчаков подошел к воротам и остановился.

— Прошу всех разойтись, — ровным, бесцветным голосом обратился он к жиденькой толпе зевак, которые при его появлении собрались в кучку и переместились ближе к воротам. — Завод временно, до особого распоряжения, прекращает работу. Компенсация сотрудникам за вынужденные прогулы будет выплачена в установленном порядке. Хочу добавить, что возникшая на заводе чрезвычайная ситуация носит чисто юридический характер и не представляет угрозы ни для жизни и здоровья людей, ни для экологии. Она разрешится в ближайшее время силами представителей заказчика, — он сделал вялый жест рукой в направлении командира рейдеров, — которые уполномочены и специально обучены справляться с такими ситуациями. Слухи о рейдерском захвате не соответствуют действительности, и я еще раз подчеркиваю, что все происходящее вызвано исключительно производственной необходимостью.