За безупречную службу

Юрий потянулся за пистолетом: иного выхода, похоже, не существовало. Но тут стрельба около проходной вспыхнула с новой силой, достигнув небывалой, действительно, как в настоящем бою, плотности. Обернувшись, Юрий увидел, как из-за угла, пятясь и отстреливаясь, один за другим выбегают полицейские в стальных солдатских касках и зеленых бронежилетах. У него на глазах один из них упал; другой бросился ему на подмогу и упал рядом. Они неподвижно лежали в пыли, и клонящееся к западу солнце мертвыми тусклыми бликами отражалось в зеленых стальных касках.

— Слава богу, дождались, — с досадой сказал Якушев.

Чего именно они дождались, объяснять не понадобилось:

Сарайкин тоже все видел, глядя в боковое зеркало, и сумел сделать из увиденного единственно правильный вывод. Живо переключив передачу, он дал газ, и тяжелый грузовик начал с хриплым недовольным рычанием набирать скорость.

— Ох, и наломал же ты дров, подполковник, — сказал Юрий, прежде чем вернуться на свое место у заднего борта.

Сарайкин не ответил: он вел машину, ожесточенно работая педалями и рычагом коробки передач. Мотор отзывался на каждое движение рычага коротким хриплым рыком, после чего начинал реветь на более высокой ноте, и Юрий вдруг понял, что это похоже на гамму, разучиваемую учеником органиста на осипшем, пришедшем в полную негодность инструменте.

И тут же понял — вернее, вспомнил — еще одну вещь. Пока они с Сарайкиным препирались, левая рука подполковника лежала на баранке, все время оставаясь на виду. Рукав серого полицейского кителя сдвинулся чуть ли не до середины предплечья, выставив напоказ безволосое, как у женщины запястье, и Юрий был готов поспорить на все свои сбережения, что будто бы подаренных руководством золотых швейцарских часов на этом запястье не было.

«Ну и что? — подумал он. — Потерял, наверное. Браслет порвался, и тю-тю. Да оно и немудрено: нынче целая куча народа лишилась голов, не говоря уже о часах и мобильных телефонах. То-то расстроится, когда обнаружит, что часики пропали!»

Он так и не успел понять, почему, собственно, его так беспокоит судьба подполковничьего хронометра, потому что из-за угла, уже едва различимого из-за большого расстояния и поднятой колесами пыли, опасно накренившись на повороте, вылетел черный бронированный «мерседес». За первым внедорожником последовал второй, за вторым третий; это было все, но и этого было чересчур много, и Юрий от души понадеялся, что в салонах этих машин имеются свободные места. Должны были иметься — он, по крайней мере, приложил к этому максимум усилий, да и олухи в солдатских касках, надо думать, хотя бы пару раз попали не куда бог пошлет, а туда, куда целились.

Впрочем, никакого практического значения количество уцелевших рейдеров в данный момент не имело. Их все равно было намного больше, они были лучше вооружены и сидели в бронированных немецких внедорожниках. Для пистолетных пуль эти машины были так же неуязвимы, как если бы Юрий вздумал обстреливать их шариками жеваной бумаги или пластилина; к тому же, в смысле скорости «Уралу» с ними было не тягаться.

По всему выходило, что дело дрянь. Надеяться оставалось только на Бога да подполковника Сарайкина; в существовании первого Юрий осторожно сомневался, а второй, хоть и был вполне реален, отчего-то не вызывал у майора Якушева особенного доверия.

* * *

Да нет, конечно, это была не погоня. Просто у кого-то хватило, наконец, ума сообразить, что дело пахнет керосином, и дать команду на прорыв. На первой же кольцевой развязке, если не на первом перекрестке пыльных, ведущих в никуда проселочных дорог, черные «мерины» разъедутся в разные стороны. Через некоторое время их найдут где-нибудь неподалеку — вблизи железнодорожных станций, автовокзалов и речных дебаркадеров, — а людей, которые в них едут, скорее всего, вообще никогда не найдут.

Но прежде, чем это случится, три черных, как глыбы полированного мрака, немецких внедорожника настигнут тихоходный грузовик. Одна из выпущенных оттуда очередей попадет в цель, Сарайкин уткнется своей простреленной ментовской башкой в баранку, потерявший управление «Урал» съедет с дороги и нырнет в кювет, и рейдеры вряд ли откажут себе в маленьком удовольствии напоследок отвести душу и расплатиться по счетам.

Тянувшиеся по сторонам дороги склады, лабазы и редкие, почерневшие от старости частные домишки кончились, справа и слева жидко зазеленели высаженные ровными рядами в голый желтовато-белый песок молодые сосенки. «Мерседесы» неумолимо приближались, и Юрий, глядя на них сквозь клубящуюся за грузовиком густую пыль, выщелкнул из рукоятки пистолета и проверил обойму. Это опять была последняя, и осталось в ней всего-навсего четыре патрона. Плюс еще один в стволе, но все равно это были сущие слезы по сравнению с огневой мощью и броневой защитой преследователей. Загнав обойму на место, Якушев прицелился в колесо переднего «мерина» и опустил пистолет: нет, рано, пусть подойдут ближе.