За безупречную службу

— Лето нынче какое жаркое, — нарочито обывательским, кухонным тоном изрек он, глядя в противоположную стену. — В такую погоду только на пляже под зонтиком лежать и коктейли со льдом потягивать.

— Подавляющее большинство простых россиян довольствуется теплым пивом, — попивая минералку, между глотками уточнил Ростислав Гаврилович. — А также водкой той же температуры и, гм… — он красноречиво покосился на тельняшку Якушева, — купанием в фонтане.

— Тут вы неправы, — возразил Юрий, — фонтан — это не для всех, а только для элиты вооруженных сил. Да и то всего один день в году.

— Мы долго будем переливать из пустого в порожнее? — капитулируя, раздраженно буркнул генерал.

— Мне показалось, что вы именно за этим и пришли, — закрепляя свою маленькую победу над большим человеком, невинно округлил глаза Якушев. — Что, разве нет? Тогда прошу прощения… Так что же все-таки случилось?

— Да, по большому счету, пустяк, — снова наполняя покрытый каплями конденсата стакан пузырящейся минералкой, сказал Ростислав Гаврилович. — Обычный рейдерский захват.

— А, — с легким разочарованием произнес Юрий, — действительно, пустяк. Привычная, будничная деталь повседневной российской реальности. А к нам с вами это каким боком?.. Что захватили-то — надеюсь, не Лубянку?

— Да кому она нужна, — отмахнулся генерал Алексеев. — Тоже мне, прибыльное коммерческое предприятие… Нет, речь идет о небольшом, я бы даже сказал маленьком, заводике, расположенном верст, этак, за шестьсот — семьсот отсюда.

— Ого, — сказал Юрий.

— Если быть точным, в Мокшанске, — добавил генерал.

— Ага, — уже совсем другим тоном произнес майор Якушев и озадаченно почесал в затылке.

* * *

Начальника безопасности мокшанского филиала научно-производственного объединения «Точмаш» Мамалыгина за глаза — а случалось, что и прямо в лицо — называли вовсе не Мамалыгой, не Мамой и не Мамаем, как можно было ожидать, а Бурундуком. Происходило это из-за его круглой, толстощекой физиономии, веселого, дружелюбного нрава и привычки постоянно что-нибудь жевать, действительно придававшей Андрею Владимировичу некоторое сходство с грызуном.

Роста он был небольшого, рано обзавелся уверенно прогрессирующей лысиной, а телосложение имел плотное, мужицкое. Про таких иногда говорят: склонный к полноте, но не полный; так вот, именно таким он и был, хотя в одежде, особенно зимней, здорово смахивал на веселого располневшего колобка, которому осталось всего ничего, чтобы превратиться в настоящего толстяка весом в полтора центнера.

Из-за почти комической внешности, смешливого характера и чуть ли не по-деревенски простецких манер мало кто в городе воспринимал Бурундука Мамалыгина всерьез, а многие, особенно при первом знакомстве, только диву давались: и как такому клоуну могли доверить ответственную должность?

Те, кого это интересовало, знали, что до прихода на «Точмаш» Бурундук служил в каких-то войсках — одни, ссылаясь на его собственные слова, утверждали, что в ПВО, а другие, якобы почерпнувшие информацию из того же источника, говорили, что в РВСН, — и будто бы дослужился до майора. Расхождения в биографических данных никого не настораживали — в первую очередь, потому, что это никому не было всерьез, по-настоящему интересно, как не был интересен и сам Бурундук.

Некоторые (неважно, кто именно) все-таки им интересовались — не как человеком, разумеется, а как должностным лицом, занимающим ответственный, ключевой пост на очень любопытном, с какой стороны ни глянь, предприятии. Этих корыстно любопытствующих господ неизменно постигало горькое разочарование: пытаясь разобраться в деталях биографии Андрея Мамалыгина по кличке Бурундук, все они рано или поздно убеждались, что есть сведения, которыми военкомы не делятся ни с кем и ни за какие деньги — в основном, потому, что сами этими сведениями не располагают.

И лишь очень немногие не подозревали и не догадывались, а точно знали, что веселый Бурундук обучен вещам, о которых среднестатистический российский обыватель имеет лишь самое общее и притом весьма смутное представление. И не просто обучен, а ничего не забыл, по-прежнему пребывает в превосходной форме и еще может сильно удивить любого, кто, обманувшись его безобидной наружностью, вздумает проверить на прочность систему безопасности завода.

Именно так, если бы его сильно попросили, а он бы вдруг взял да и согласился, вкратце рассказал бы о себе сам Бурундук. Еще сегодня утром он был уверен, что этот в меру туманный и уклончивый рассказ не содержит в себе ничего, кроме правды — разумеется, далеко не всей, потому что рассказать о себе все, до самого донышка, он не имел ни желания, ни права. Есть такой зверь, называется — подписка о неразглашении; кроме того, на свете полным-полно вещей, о которых людям лучше не знать.