За боем бой

Поляков Юрий За боем бой (Повесть)

Дом Ипатьева

– Послушайте, Калманов, мы не можем торчать у этого дурацкого забора целый час. Вы любопытны, как институтка. Здесь же постоянно шатаются патрули. Идемте скорее! – Высокий человек, в длинной офицерской шинели, с темными полосами от споротых погон, озирался по сторонам, поблескивая стеклами пенсне.

– Погодите, Алексей Кириллович, погодите. Он стоит спиной, но сейчас, я чувствую, должен обернуться. А кто эта черненькая девица, кокетничающая с караульным? Горничная?

– Сами вы, поручик, горничная! Это великая княжна Мария.

– Великая княжна?.. – изумился Калманов, на мгновение отрываясь от щели между досками.

– А что вы удивляетесь! Беспомощность портит царей не хуже власти.

– Алексей Кириллович, – снова припав к щели, спросил поручик. – На дереве около забора вырезан какой-то странный крест с загнутыми концами.

– Это свастика. Любимый знак императрицы.

– Императрицы?

– А вы хотите, чтобы Александра Федоровна плуг и молот на деревьях вырезала? Пойдемте скорей, кажется, сюда идут!..

– Погодите, Романов оборачивается…

– Да пойдемте же! Вы, право, как мальчишка… – Высокий грубо дернул поручика за рукав и потащил на другую сторону улицы. И вовремя, потому что к особняку подруливал автомобиль с вооруженными людьми, одетыми в кожанки.

– Не бегите! Делайте вид, что мы прогуливаемся! – зло шептал высокий на ухо поручику, который тщетно старался изобразить беспечность человека, вышедшего подышать свежим майским воздухом.

Они прошли мимо автомобиля и свернули на проспект. Вечерело. Угасал купол возвышавшейся над Екатеринбургом колокольни Вознесенской церкви.

Приехавшие люди вышли из автомобиля и скрылись за забором.

– Кто это? – уже громче спросил Калманов.

– Комиссар Голощекин.

– А-а…

– Вы его знаете?

– Нет. Но слышал, что он разагитировал нескольких наших офицеров, они заключили договор и теперь служат у красных в Уральском полку.

– Вы помните их фамилии?

– Помню.

– Напишете вечером список, он скоро пригодится… Так вы видели лицо Романова?

– Видел. Он постарел, поседел.

– Если вы сравниваете с портретами из "Нивы", то постарел он гораздо раньше: пьет, как мастеровой.

– И еще: у него глаза конченого человека.

– Не говорите вздора, его вытащат отсюда, он еще может понадобиться, хотя нужно быть полным идиотом, чтобы думать о реставрации. – Высокий сделал паузу и добавил почти мечтательно: – А какое совпадение, поручик! В Ипатьевском монастыре, в Костроме, три столетия назад началась династия Романовых и в доме купца Ипатьева, но уже на Урале, заканчивается!

Они помолчали, думая каждый о своем, шагая по городу, до краев наполненному революцией. На тумбах, заборах и стенах домов ветер трепал клочья вчерашних декретов и воззваний. Мимо шли отряды вооруженных людей.

– Вы обратили внимание, сколько в апреле было большевистских декретов об армии? – заметил высокий. – Они зашевелились…

– Я думаю, РККА никогда не станет настоящей армией…

– Оставьте эти непотребные сокращения большевикам. А о том, будет у комиссаров настоящая армия или нет, судите по тому, как они дали под зад коленом Дутову!

– Да-а, Александра Ильича…

– Давайте прекратим разговоры на улице!

– Но вы же сами…

– Оставьте!..

Так они молча, недовольно поглядывая друг на друга, шли минут десять и наконец добрались до одноэтажного, выкрашенного в голубоватый цвет купеческого домика. Высокий повернул кольцо калитки, и в этот момент их окликнули:

– Калманов!

Метрах в сорока от них стояли несколько человек, одетых в такие же длиннополые шинели и фуражки без кокард. Но одно отличие имелось: на груди были приколоты красные ленточки.

– Кто это? – тихо, почти не разжимая губ, спросил высокий.

– Прапорщик Владимирцев. Мы вместе сидели под арестом. Сейчас он служит в Уральском полку. Я вам рассказывал…

– Хорошо. Представьте меня и скажите, что на днях мы собираемся к Голощекину, чтобы заключить договор. Расспросите о вакансиях в полку… Только спокойно.

Тем временем Владимирцев торопливым шагом приблизился к ним и, улыбаясь, подал руку. У него было подвижное округлое лицо и радостно удивленные голубые глаза.

– Калманов, ей-богу, это – вы! Я так рад вас видеть! – начал прапорщик, слегка нечетко выговаривая "р". – А мы с Иваном Степановичем, уж извините, думали, вы вместе с Юсовым удрали к Дутову…

– Почему к Дутову? – побледнел поручик, забыв обо всех наставлениях.

– Мы не следопыты, чтобы искать атамана в Тургайских степях, засмеялся, спасая положение, высокий. – Викентий Семенович, познакомьте нас!

– Да-да, – спохватился Калманов. – Знакомьтесь: есаул Енборисов Алексей Кириллович… Прапорщик Владимирцев Андрей Сергеевич.

– Бывший есаул, как вы догадываетесь! – снова улыбнулся Енборисов, протягивая руку. – Кому теперь нужны казачьи офицеры, если любой унтер может назвать себя хоть фельдмаршалом.

– Я не согласен с вами, Алексей Кириллович, – возразил Владимирцев. Конечно, с большевиками можно не соглашаться, но если офицер старой армии честно идет к ним на службу, они относятся с уважением. И жалованье, знаете ли, неплохое…