За боем бой

Я прошел туда, где, в соответствии с приказом главкома, формировался общеотрядный лазарет. Наш вновь назначенный начальник санотдела Федосеев с забавной строгостью командовал сестрами милосердия. На одной из подвод уже лежала груда медикаментов, которые приносили из отрядов. Сашу я нашел за работой: она разрывала простыни на длинные узкие куски - бинты. Кажется, Саша мне обрадовалась.

- Я много думала о нашем вчерашнем разговоре. Вы абсолютно правы. Извините за мою слабость. Из Екатеринбурга что-нибудь новое есть?

- Нет... Но если что-то узнаю, сразу дам знать... Ну, не буду вам мешать! - закончил я, вставая, потому что мне вдруг показалось, что Саша тяготится нашим разговором.

- Андрей Сергеевич! - остановила она меня, когда я уже собрался уходить. - Знаете... Если будет свободное время - я всегда вас рада видеть... Поверьте...

- Конечно же... Только я теперь в Главном штабе, а во время похода отряд растянется... Но я тем не менее...

Но вся околесица, которую я понес от радости, уже не имела ровно никакого значения.

Когда я впорхнул в штаб, то по выражению лица Ивана Степановича понял: предложение Блюхера он принял.

- Ты что такой сияющий, в любви объяснился? - не отрывая глаз от карты, спросил Павлищев.

- Я... Нет... А откуда вы знаете?

- У влюбленных походка особенная. Влюбленный вообще человек особенный: он забывает, что смертен. А нам об этом нужно помнить, потому что... Вот посмотрите сюда! - и Иван Степанович показал карандашом на Стерлитамак...

P. S. Сегодня утром уходим. Все торопятся, но я с трудом выкроил несколько минут, чтобы переписать листовку, которая ходит по рукам и расклеена по всем заборам. Есть она и у меня, но боюсь, потом в суматохе потеряю, поэтому переписываю в дневник. Кажется, листовка - дело рук командиров Вандышева и Голубых: они всю ночь просидели в типографии. Хороший подарочек останется белякам!

ГОРЕ-БОГАТЫРИ

Букин, Дутов да Смирнов,

подхорунжий Иванов,

надоело им скучать

и ну оружием стучать.

Сговорили казачишек,

деревенских мужичишек.

Дутов звал: "Иди за мной

на Каширина войной".

А Каширин, как услышал,

в Верхнеуральске бой не принял,

всю ценность захватил,

в Белорецкий укатил.

Дутов гневом закипел

и зубами заскрипел;

ружья дробью зарядил

да вдогонку покатил.

В Белорецком, из опушки

боясь высунуть верхушки,

стоит дутовская рать

да купеческая знать.

И, набрав казаков сотню,

словно шавка в подворотню,

офицер повел их в бой

на брата, свата, на разбой.

Вот околица виднеет,

белы казаки бледнеют.

Сотня гаркнула "ура"...

А теперь и красным ведь пора...

Из озимой ржи высокой

выходил комроты черноокий,

шапкой брюхо отряхнул

и рукой своим махнул.

Поднялись из жита роты,

затрещали пулеметы.

Что тут было - не сказать,

сам читатель должен знать.

На горах же две старушки

это Дутова две пушки

редко кашляли: бух, бух!

И снаряды в речку - ух!

В завод Дутов не попал,

а обратно утекал

и на отдых укрепился.

А тут Блюхер заявился

Силы прибыли у красных

для них нет врагов опасных,

бойцы тут же не стерпели,

к Верхнеуральску полетели.

И, сплотившись в одну кучу,

белым задали там бучу

и просили не серчать,

обещав прийти опять...

Вот так!

СЛЕДСТВЕННАЯ КОМИССИЯ

7 августа в Верхнем Авзяне приказом главкома была создана следственная комиссия при Главном штабе. Председателем Блюхер назначил большевика Попова, а члены комиссии - по одному от каждого отряда - были определены на общих собраниях. После целой цепи предательств нужно было утроить, удесятерить бдительность, тем более что многих командиров не оставляло чувство: в отряде ведется подспудная вражеская работа. Но подозрения требовали фактического подтверждения.

В полутемной комнате сидели два человека - председатель следственной комиссии и командир конвоя, охраняющего заложников, Жильцов - один из членов комиссии. Попов хмурился, и его без того резкие черты лица становились еще жестче. Жильцов рассказывал:

- Значит, так: из бывших офицеров заложников навещали только Боровский и Калманов. Калманов дал вашему однофамильцу закурить и спросил, нормально ли их содержат. А вот Боровский битый час трепался со Штамбергом, кажется, даже стихи читал. Штамберг просил для папаши письмецо передать. Начальник штаба обещал помочь...

- Письма? Не нравится мне этот Боровский. Не нравится еще с тех пор, когда хотел военспецов увести. Надо за ним приглядеть...

- А за Калмановым?

- Калманова мы пока ни в чем не заметили, воюет нормально. Одно только подозрительно: Владимирцев рассказывал, что еще в Екатеринбурге встречал ротного в компании Енборисова и в Белорецке Калманов этого предателя навещал, разговаривали они...

- Ну, с Енборисовым тогда многие разговаривали: он ведь не в "слабосильной команде" у Федосеева служил, а как-никак Главным штабом заправлял!

- Тоже верно, товарищ Жильцов. Блюхер рассказывал, что в госпитале подарок из рук императрицы принимал! Что же нам теперь и главкома подозревать?

Они засмеялись.

- Спасибо тебе, товарищ Жильцов, за революционную бдительность! поблагодарил Попов, поднимаясь со стула. - За Боровским я прикажу понаблюдать. А главное, чтобы о наших соображениях ни одна живая душа не знала...