За борт!

— Девушкой я устроилась закупщицей в один кёльнский мебельный дом, а еще делала эскизы витрин, и иногда меня привлекали для консультации проблемных клиентов. И когда мне подворачивался случай проконсультировать очередного уверенного в себе, но туповатого тугого кошелька, я, бывало, наплетала им такое, что они приобретали предметы, им совершенно ненужные и даже не нравившиеся, — например, чтобы создать дома аскетический дизайн или стиль пышной загородной усадьбы, покупали неудобные стулья или ненужную антикварную вещь. В принципе, мы, немцы, одинаково консервативны и внутренне недовольны тем, что имеем, — хотим, чтобы мебель создавала уют и жила долго, но при этом нам же еще надо повыпендриваться перед знакомыми дорогим оформлением! В молодости я была продувной бестией. Сегодня у меня уже не хватает энтузиазма навязывать неуверенным в себе кандидатам представления о красоте.

Ортруд прикурила сигарету и продолжила:

— После свадьбы пришлось уйти с работы. Но когда дети стали самостоятельными, я немного помогла одному из застройщиков Герда оптимально обставить его дом, причем застройщик остался полностью доволен. Он порекомендовал меня знакомым, и вскоре у меня не было отбоя от клиентов.

— А сейчас? — спросила Эллен.

— Ну, мы постарели. Герд больше не работает круглые сутки, я, естественно, тоже. Хотя нам все еще есть чем заняться, о ленивой жизни пенсионеров пока речи не идет.

— Это работа, о которой я мечтаю! — воскликнула Амалия. — Жаль, что я этого вовремя не поняла.

— Но, девочка моя, в твоем возрасте совершенно не поздно начать все заново! Может быть, ты захочешь поработать у меня на практике?

— Я бы с удовольствием, но я работаю помощницей врача на полную ставку. Мне не дадут отпуск надолго.

Слава богу, она благоразумнее, чем я смела надеяться, подумала Эллен.

Наконец из-за облаков выглянуло солнце и, как по мановению волшебной палочки, потеплело. Из бассейна вылезли два сеньора, медлительные, словно морские коровы. Наскоро обтершись полотенцами, они почти синхронно облачились в белые купальные халаты, возлегли на шезлонги и в сладостной эйфории обратили лица к солнцу. Через некоторое время к ним присоединились еще четверо испанцев, одетых по минимуму с расчетом на бассейн, и стали натирать свои прекрасные тела маслом. Более молодой Адонис выдавил на спине своей подруги два прыщика, после чего они улеглись на расстеленных полотенцах и предались приятной неге. Все стремятся побыстрее загореть, подумала Эллен. Вот и Амалия, не пройдет и пяти минут, ляжет рядом с ними. И правильно сделает.

Ортруд встала из-за стола. Она собиралась к себе в каюту: пора было начинать принаряжаться к сегодняшнему торжественному вечеру. Как только Эллен осталась одна, она решила заглянуть в библиотеку. Но не нашла там никого, кроме незнакомых людей.

Такой она свою дочь еще не видела: Амалия надела костюм с короткими рукавами, позаимствованный у Катиной матери. В нем она выглядела повзрослевшей и, можно сказать, солидной. Благородный шелк дюпиони слегка переливался, и вообще бирюзовый оттенок был девушке к лицу. Эллен была изумлена чудесным преображением ребенка. Покрутившись перед зеркалом, обе сочли себя очаровательными и непривычными.

— Почти как иностранки! Переодеваться — это так здорово! — вырвалось у Амалии.

Эллен согласилась кивком головы. Бесспорно, в ней сейчас говорила актерская кровь.

Ортруд тоже не теряла времени даром. Она появилась в серебристо-сером брючном костюме и топе с глубоким декольте, на шее у нее поблескивало ожерелье из овальных аметистов.

— Черт возьми! — изумился присоединившийся к ним Герд, облаченный в элегантный темный костюм. — Какое счастье мне выпало, оказаться в обрамлении трех граций!

— Постарайся не растратить весь свой шарм раньше времени, — съязвила Ортруд. — Гала-концерт еще не начался. И вообще, тебе следовало надеть смокинг. Где бабочка?

— Мне бы не хотелось, чтобы смокинг напоминал тебе о комнате для курильщиков.[14]

— Не вижу здесь ничего смешного! Когда наступит время выть на луну, я все равно ее найду.

Амалия с Эллен почувствовали себя неловко оттого, что Ортруд резко выскочила из-за обеденного стола и появилась снова тогда, когда все уже доели закуски.

— Нам нельзя долго рассиживаться, — напомнила Амалия. — В десять выступает группа фламенко.

Ее услышали — и в половине десятого вся компания уже была в большом зале, где звучала танцевальная музыка. Несколько пар кружились по всем правилам искусства. Амалия смотрела как завороженная. Она, конечно, предполагала, что в таких местах танцы выглядят иначе, чем на дискотеке, но до этого момента видела людей, страстно кружащихся под венский вальс, только в кино.