За час до рассвета

Мои связные в городе рассказали мне о некой Любови Федоровне Красик красивой блондинке, которая сначала работала мастером в городской парикмахерской, а теперь фашисты взяли ее в комендатуру переводчицей, и она довольно часто встречается со Штраусом.

Я стал разыскивать Красик. Первая моя встреча с ней состоялась у ее подруги. Оказалось, что Красик работает в комендатуре по заданию местных подпольщиков.

Люба рассказала мне, что до войны работала в деревне на западной границе учительницей, хотела эвакуироваться, но попала в окружение.

Люба Красик стала моим активным помощником.

Как-то она сообщила, что Штраус готовит ее для засылки в партизанскую зону. Мы быстро составили план действий...

И вот я получаю от Любы сообщение: начало операции "Винтер" назначено на 15 ноября.

Партизаны начали готовиться к решающей схватке с гитлеровцами. Стали маневрировать, избегать ловушек фашистов, уклоняться от мелких стычек. Но нас поджидала неприятность. Расскажу об этом подробнее.

Для большей оперативности и безопасности Калинин решил разбить отряды на отдельные группы. В каждой группе было восемнадцать человек, которым отводился определенный район действия.

Командиром одной из групп был назначен Лонго, пожилой, очень активный партизан. Он тридцать пять лет работал портным в этих местах. Поговаривали, что Лонго выходец не то из Люксембурга, не то из Бельгии, но толком этого никто не знал.

Как бы то ни было, он с первых же дней войны ушел партизанить. Воевал храбро, а его знание здешних мест часто нас выручало. Перед группой Лонго стояла задача: блокировать большую грунтовую дорогу Симоновичи - Туров. Примерно такие же задания получили и другие группы.

В этот день группы разошлись по местам с утра. Вскоре то слева, то справа начали раздаваться взрывы - это партизаны взрывали на дорогах автомашины и танкетки гитлеровцев.

Ежедневно связные докладывали об успехах партизан в штаб бригады, который находился в те дни недалеко от селения Терешковичи. Но от Лонго сведений не было.

Время было напряженное. За последние дни мы потеряли двадцать пять человек убитыми. Людей надо было беречь. Что же случилось с Лонго? Мы ничего не знали о нем и его группе и сильно волновались.

Калинин, Дубов и я сидели в землянке и обсуждали дальнейший план действий партизанских групп. Было это под вечер. В открытую дверь землянки пробивались лучи заходящего солнца, освещая утоптанные ступеньки. Была видна поляна, за которой начинался лес. Поляна выгорела, трава на ней пожухла, свалялась, вытерлась под ногами партизан, а лес стоял красно-золотой, с мощными, еще непоредевшими кронами. Странно выглядело это соседство затоптанной травы и яркого разноцветья леса. Нечто подобное творилось и в наших душах: с одной стороны, нас радовала великолепная погода, красота родной земли, а с другой - не покидало состояние напряженности, предчувствия беды...

Вдруг в дверях землянки, на фоне серо-голубого неба, возникла сухопарая фигура Лонго. Он легко сбежал по ступеням, шагнул ко мне и непринужденно доложил:

- Группой уничтожено сорок гитлеровцев!

Он стоял в своей плоской кепке, морщинки на его удлиненном лице лучились смехом.

Комиссар спросил:

- Почему не слали связных? Почему не взорвали ни одной машины?

Не отвечая на вопросы, Лонго улыбнулся и достал из полевой сумки капсюль от мины.

- Видите? Это уже второй случай.

Капсюль был пустой и сломан пополам. Мы выжидательно смотрели на Лонго.

- Сам никак не пойму, - заговорил он, как бы отвечая на наш безмолвный вопрос. - Заминировали, замаскировали как полагается. Пошли танкетки. Прошли - взрыва нет. Раскопали - капсюль сломан.

Он пожал плечами, удивленно глядя на сломанный пустой капсюль.

- Хорошо, идите! Получите новые боеприпасы, - сурово сказал Калинин.

Лонго вышел. Мы молчали, избегая смотреть друг на друга. У каждого закралось подозрение. В чем дело? Непонятно. Лонго - испытанный боец. Тут что-то не то.

- Надо расследовать! - произнес Дубов.

Все взглянули на оставленный Лонго капсюль. Он был чем-то надрезан посредине, сплюснут и сломан. Поистине редкий случай. Но... всякое ведь бывает.

Вдруг затрещал пулемет. В землянку, запыхавшись, влетел партизан и доложил, что к нашей заставе подошли гитлеровцы.

Мы выскочили на поляну. Калинин на бегу приказал начальнику штаба погрузить обоз и с частью отряда отходить в сторону деревни Тонеж.

Я и группа разведчиков на конях поскакали к заставе, чтобы помочь сдерживать напор гитлеровцев. Не зная нашей численности, фашисты обстреливали нас не только из пулеметов, но и из минометов. Бой длился долго, затем мы начали отходить, и вскоре под покровом ночи нам удалось оторваться от оккупантов и зайти им в тыл.

Когда были выставлены заставы, ко мне подошел Лонго:

- Разрешите выполнять задание?

- Вы получили боеприпасы?

- Нет еще.

- Идите получайте и направляйтесь в свой район.

- Слушаюсь!

Он ушел, а у меня на сердце было как-то тревожно, я не переставал думать о поврежденном капсюле.