За час до рассвета

Почти две недели Сергей со своими помощниками пробирался к линии фронта, но прорваться к своим не удалось. В результате скитаний они оказались в Полесье; там Сергей приступил к организации партизанского отряда.

Все это рассказал мне Калинин, пока мы добирались до Мерлинских хуторов.

Цыгане

...Часа в три ночи мы приблизились к первым домам. Из темноты кто-то нас окликнул:

- Кто?

- Свои!

- Пароль?

Калинин назвал. В темноте двигались едва различимые силуэты.

- Товарищ командир, это вы? - услышали мы спокойный голос.

- Я, Овсянчук, я!

Овсянчук доложил обстановку, и мы, спешившись, прошли к шалашу. В шалаше, в глубокой яме (светомаскировка), горел костер. Вокруг него сидели партизаны.

Вскоре Калинин со своими разведчиками поехал на хутор, где был расположен штаб одного отряда. Я же остался ждать на заставе своих разведчиков из Лунинца.

Начало светать. Вдруг раздался какой-то шум. Все насторожились. Я подал команду принять круговую оборону, а сам с двумя партизанами решил выдвинуться вперед, ближе к партизанам, находящимся в секретах. Едва мы прошли метров двести, встретили группу каких-то людей. В лесу было еще темно, но я понял из обрывков разговора, что часовые кого-то ведут. Окликнул:

- Шараев!

Шараев узнал мой голос.

- Товарищ капитан, ведем каких-то людей. Говорят - цыгане. Не знаем, можно ли их вести к заставе?

- Ведите!

Я вернулся с партизанами на заставу. Там мы разглядели задержанных.

Старшему было лет около шестидесяти, обросший, черный. С ним мужчина помоложе, четыре девушки и пять старых цыганок.

"Кто они? - думал я. - Откуда взялись?"

Вскоре к нам привели еще шесть человек - трех мужчин и трех женщин.

Мы собрали их всех в группу и отвели на ближайший хутор. Разместили в хате. Я стал выяснять, что за люди, откуда.

Больше всех говорил старый цыган, который назвался Абауровым. Сначала глядел исподлобья, недоверчиво. Только когда узнал, что я командир, сообщил, что все они убежали из Кракова. Было их пятнадцать человек - одна семья. Пятеро потерялись в пути. Старый цыган рассказывал и плакал.

Приехал Калинин. Стали вместе слушать этот горестный рассказ.

- Когда гитлеровцы оккупировали Польшу, многие цыгане старались не вникать в их дела, - рассказывал старик. - "Мы должны плясать, петь, веселить народ" - так говорили они. Я думал иначе и с первых же дней оккупации связался с подпольщиками. Вскоре фашисты стали преследовать нас. Поголовно расстреливали цыган и евреев. А как хлеб доставался? Кровью сердце обливалось, когда приходилось выступать перед фашистами и их прихлебателями!.. Гитлеровцы сначала вели себя нахально. Но теперь фашисты чувствуют себя в Польше неважно - как на пороховой бочке сидят... О парадах уже и думать забыли...

Выступая перед немцами, я собирал нужные сведения, сообщал их подпольщикам. Эсэсовцы что-то заподозрили, арестовали меня, моих дочерей и других цыган из нашего хора. Мы ждали: вот-вот расстреляют.

Как-то вечером приходит в тюрьму офицер в сопровождении четырех эсэсовцев, кричит: "Поднимайтесь! Следуйте за нами".

Нас погрузили в грузовики и подвезли к какому-то особняку. В просторном зале, у окна, в большом кресле сидел полковник, как мы потом узнали, по фамилии Штрубе, около него стояли пять офицеров. Они пили коньяк и вино, говорили, что Россия будет через месяц у ног Гитлера... Мы пели, плясали. А что было делать? Откажешься - расстрел!

После нашего выступления полковник Штрубе вызвал по телефону начальника тюрьмы и приказал отвезти нас обратно, а мою дочь Юнку Штрубе пытался оставить у себя, но она дала ему такую пощечину, что он чуть не упал. На нее набросились эсэсовские офицеры. Штрубе велел расстрелять ее. А сам снова бросился к телефону. Но телефон не работал. Юнку связали и потащили в другую комнату... Штрубе поднял пистолет... Вдруг в зал ввалились пять новых эсэсовцев. Штрубе показал на нас унтер-офицеру. Унтер-офицер скомандовал: "Руки вверх! За мной!" Мы подняли руки и только хотели двинуться с места, произошло чудо: пришедшие "эсэсовцы" арестовали самого гитлеровского полковника Штрубе и его офицеров. Оказалось, что это участники Краковского подполья. Вот тогда-то, под покровом ночи, мы и ушли в лес...

На четвертый день к нам в лес подпольщики привели наших детей, продолжал Абауров. - Когда мы все собрались, решили двигаться на восток, в Советский Союз, где, как нам сообщили подпольщики, организовано большое партизанское движение. Мы рады, что встретились с вами.

Рассказ Абаурова буквально потряс меня.

Старый цыган сообщил нам некоторые сведения о скоплении немецких войск в районе Давид-Городка, что подтверждало донесения наших разведчиков.

Крах операции "Винтер"

...В те дни я получал от своих разведчиков всё новые и новые данные об укрепленных точках, которые гитлеровцы строили в районе Бреста, Пинска, по берегам реки Горынь и около Столина. Все сведения передавал в Центр наш неизменный заслуженный радист Дмитрий Стенько. Но даты наступления гитлеровцев, открывающей операцию "Винтер", у меня не было. Я вынужден был направить опытного разведчика Васильева в Туров, а сам пробрался в Пинск.