За час до рассвета. Время сорвать маски

– Да-да, – не моргнув глазом продолжает София. – Мы встречались не так давно, в Лондоне. Он рассказал, что познакомился с девушкой, которая прошла через боль. Она резала свою плоть, но в конце концов ей удалось это преодолеть. Разумеется, он не сказал, что спит с ней или что это именно ты… Но догадаться было нетрудно.

Мысли мои движутся слишком медленно. Отсюда должен быть выход, думаю я, но он как будто скрыт темной, непроницаемой дымкой. София ковыряет заусенец, скривив губы.

– Конечно, к тому времени я уже читала о тебе в журналах и безумно на него злилась. Еще бы, он спал с другой! Спал с другой, но на самом-то деле хотел всегда только меня. Потом Дэмиен сказал мне о порезах, и тогда-то я поняла, в чем дело.

София смотрит прямо на меня горящими глазами.

– Он использовал тебя, как пример для меня. Это все, для чего ты ему нужна. Урок, который я должна выучить, чтобы наконец решить свои проблемы и быть с ним. Дэмиен любит меня. Всегда любил. И я была первой. Поэтому теперь тебе нужно уйти.

Уйти? От ее слов я подскакиваю и вдруг понимаю, что она пришла не затем, чтобы сделать мне больно. Она ведет совсем другую игру.

– Ты хочешь, чтобы я порвала с Дэмиеном? – спрашиваю я спокойно, но внутри меня все ликует. С этим я справлюсь. Можно притвориться, что я согласна. Главное – выйти отсюда. Дэмиен скоро вернется из Чикаго – а уж он-то знает, что делать, как ее усмирить.

– Нет, – отвечает София. – Это ты хочешь порвать с Дэмиеном. Ведь иначе фотографии, которые я отправлю прессе, убьют его. А разве не в этом заключается любовь, Ники? Если любишь, то хочешь защитить любимого, не так ли? Как Дэмиен защитил меня от моего отца.

Холод, который уже было начал отступать, снова сковал меня.

– Ты не опубликуешь эти фотографии.

Она пожимает плечами.

– Почему? Меня на них все равно не узнать – видно только Дэмиена.

– Да ведь ты сама сидишь тут и говоришь, как сильно его любишь. А эти фото убьют его.

София качает головой.

– Нет, это ты убиваешь его. Ты не даешь ему быть со мной. Если ты его не отпустишь, у меня не будет выбора. Неужели ты не понимаешь?

Она делает глубокий вдох, затем жизнерадостно сообщает:

– Что ж, думаю, с этим разобрались, – встает, кивает на стол и разбросанные по нему фотографии: – Можешь оставить их себе на память. Ой, чуть не забыла! – Она достает из сумки маленький кожаный футляр. – Полагаю, тебе сейчас нелегко. Поэтому я подумала, что это пригодится.

Она кладет футляр на край стола и закидывает сумочку на плечо.

– И даже не думай звонить своей охране. Я же сказала, что у меня есть друзья? Я попросила их опубликовать фото, если я не появлюсь, или если меня арестуют, или еще какая-нибудь глупость случится. – София снова озаряет меня улыбкой. – Ничего личного. Просто люблю все просчитывать.

Она исчезает за дверью, а я потрясенно сижу за столом, уставившись на рассыпанные фотографии, способные уничтожить человека, которого я люблю.

Я застыла, окаменела – наверное, поэтому я не могу пошевелиться. И так холодно, чертовски холодно. Но двигаться и не хочется. Я буду сидеть здесь вечность. Пока не превращусь в скелет. Все разрушено. Кругом пустошь, сухая и безлюдная. А как может быть иначе, если хрустальный мир разбился и кошмары обрушились на меня?

Мне не хочется смотреть, и все же не могу удержаться и бросаю взгляд на фотографию, лежащую в самом верху стопки. На ней Дэмиен, и его красивое лицо искажено гримасой боли. Или удовольствия. Рядом с ним – девочка. Лица не узнать, но я не сомневаюсь в том, что это София.

«Он мой. Он убил ради меня. Он мой».

С резкостью, которая удивляет меня саму, я вскакиваю на ноги и сбрасываю со стола фотографии, бумаги, ручки, которые разлетаются по всей комнате.

Лишь маленький кожаный футляр остается лежать на столе. Кожа поблескивает в лучах вечернего солнца, проникающих сквозь окно. Свет проносящихся мимо машин играет бликами на гладкой поверхности. Я зачарованно смотрю на него, как будто в этих вспышках заключено некое послание. Как будто они зовут, притягивают, пытаясь оградить от этого кошмара, свалившегося на меня.

Открывая футляр, я слышу странный звук и лишь потом понимаю, что это мой собственный стон – внутри я нахожу набор сверкающих старинных скальпелей. По телу прокатывается волна благодарности, столь сильная, что едва не сбивает меня с ног. Да, думаю я.

Да. Да. Да!

Но потом ко мне возвращается здравый смысл, и я в страхе отступаю. Лишь дойдя до стены, я понимаю, что все еще сжимаю футляр в руке.

Сделай это!

Моя хватка становится еще крепче, и я пристально смотрю на острые лезвия. Я должна это сделать. Должна.

Медленно, как во сне, я возвращаюсь к стулу, сажусь, приподнимаю юбку.

Затем прижимаю кончик сверкающего, прекрасного скальпеля к своему бедру. И тут же судорожно втягиваю воздух, видя, как с лезвия стекает капелька крови. Я вздрагиваю, зачарованно глядя на нее. Я не собиралась себя резать, но лезвие такое острое, такое совершенное, что одного прикосновения было достаточно, чтобы выступила кровь.