За час до рассвета

«Значит, нужно идти», — промелькнуло в голове. И Николай двинулся, понуро опустив голову.

Алексеева с товарищами привели в соседнюю деревню. Там гитлеровцы долго их допрашивали, выясняли: не партизаны ли? А когда убедились, что нет, усадили в машину, привезли в лагерь военнопленных под Могилев и загнали в длинный дощатый барак.

За колючей проволокой

Как-то утром Николай и другие военнопленные стояли у проволочного заграждения, просили еду у женщин, которые ходили с узелками и кого-то высматривали.

— Мамаша, — попросил Алексеев, — дай картошки.

Вдруг одна из женщин посмотрела на него и молча подала ему через ограду прямо в руки полный чугунок еще горячей картошки. Он обхватил этот горшок левой рукой, прижал к груди. Николая со всех сторон обступили пленные. Он и рта не успел открыть, как десятки рук потянулись к чугунку, выхватывая картошку. Он только чувствовал ее аппетитный запах, но не успел взять хотя бы одну.

В мгновение ока чугунок опустел, лишь белела одна картофелина, прилипшая ко дну. Николай хотел было съесть ее, но чья-то костлявая рука потянулась к ней так, что пальцы хрустнули от напряжения. Николай поднял голову и вдруг увидел знакомое лицо.

— Сергей?! Артеменков!..

— Алексеев?.. Николай! Живой! Со мной тут из полка Петр Васильев. Мы здесь уже пятые сутки.

Николай опустил на землю чугунок, левой рукой достал картошку и подал ее Сергею.

— Бери, съешь. Как себя чувствуешь?

— Дела плохи, — вздохнул Сергей. — Надо как-то деру давать. Иначе нам всем каюк.

Подошел Петр Васильев. Он долго всматривался в лицо Алексеева, узнал, бросился к нему.

— Колька! Живой! Братец ты мой! Я слыхал, что тебя бомбой убило. А ты жив, вот какая радость! — Он осмотрелся. — Давайте отойдем вон туда, немного подальше, к бараку, а то сейчас придет душегуб. Есть тут садист один. Каждый день появляется. Выберет пленного и начинает над ним издеваться… заставляет по-пластунски ползти, пока пленный не теряет сознание, а потом избивает резиновой палкой и уходит…

Когда подошли к бараку, Петр сообщил, что собирается бежать из лагеря. Николай обрадованно закивал, но тут же помрачнел и сказал:

— Вы, ребята, совершенно здоровые, так и действуйте. Я вам буду обузой.

Сергей и Петр неодобрительно посмотрели на него.

— Ты за кого нас принимаешь? — сердито сказал Сергей.

Алексееву стало не по себе. Он понял, что обидел друзей.

— Ладно, ребята, иду с вами. Но нужно прибрать к рукам этого душегуба. Как вы?..

Сергей и Петр согласились. Тут же прикинули, как будут действовать.

…Бесконечно долго тянулось время, пронизывал насквозь колючий ветер, очень хотелось есть. Вот появился рыжий гитлеровец в мундире эсэсовца с фашистским знаком на рукаве. Он был молод, но с какой же лютой ненавистью смотрел на пленных. Каждое утро он появлялся в лагере, чтобы «попрактиковаться» в избиении людей. Увидев раненого пленного, он как зверь в бешенстве набрасывался на него, бил палкой по больному месту до тех пор, пока пленный не начинал корчиться от невыносимой боли. С ухмылкой глядя на свою жертву, изверг от удовольствия похлопывал палкой по широким голенищам сапог.

Пленные прозвали его душегубом. «Ну гад, — думал Николай, — пусть только он меня ударит! Будь что будет, но я ему не спущу, навсегда запомнит русского солдата!»

Николай не хотел попадаться на глаза немцу, да и вообще старался держаться подальше от них. Они вылавливали раненых и отправляли неизвестно куда. Голову Николай разбинтовал, а руку было еще рановато. Товарищи старались укрыть Николая в середине строя, когда гитлеровцы приказывали построиться, чтобы спрятать его раненую руку.

Однажды рано утром, как всегда, появился в лагере душегуб. Приказал построиться. Медленно удлинялся строй. Петр Васильев и Сергей Артеменков поставили Николая в середину, чтобы он был не так виден гитлеровцу. Вообще друзья вместе становились в строй, вместе ходили за баландой, которую им иногда гитлеровцы варили из отрубей.

Душегуб шел вдоль шеренги, пристально всматривался в лица, выбирая очередную жертву. Вдруг остановился против Петра Васильева. Посмотрел на охранников, которые стояли тут же рядом, потом как будто бы хотел отойти, но осмотрелся и со всей силой ударил Петра палкой по голове. Васильев упал. Немец равнодушно взглянул на него и пошел дальше.

Николай с Сергеем помогли Петру подняться на ноги. «Ну, проклятый фашист, держись!» — процедил сквозь зубы Николай. От лютой злости ему хотелось сразу же броситься на гитлеровца и вцепиться ему в горло. Но тот был уже в стороне, и к тому же Николай мог действовать только одной рукой.

Душегуб прошелся вдоль всего строя, затем вернулся. И как только поравнялся с Петром, Николай с остервенением бросился на гитлеровца и, сколько было сил, ударил его в висок. Фашист тяжело брякнулся о землю, не выпуская палку из руки. Пленные ахнули, Сергей схватил Николая за руку и втолкнул его в шеренгу.

— Что ты наделал!

Алексеев был как во хмелю, он испытывал бешеную радость. Ему показалось, что фашист больше не поднимется.