За чертой

Она опустилась в траву напротив него и, сидя на коленях, стала смотреть, как он ест. Ошметки требухи плавали в прозрачном жирном бульоне ленточками, как медленные планарии. Он сказал, что на самом-то деле он не болен, а просто немногоcrudo[723]после вчерашнего в таверне. Она сказала, что так и поняла, но это без разницы, потому что болезнь-то ведь не знает, чем или кем она вызвана, помилуй и сохрани нас всех Господь.

Он вынул из ведра тортилью, порвал, сложил вдвое и окунул в бульон. Поймал на ложку кусок требухи, но не удержал, и кусок уполз обратно; пришлось прижать его ребром ложки к краю и разделить на две части. Суп менудо был горячим и пряным. Он ел. Она смотрела.

Покатавшись на коне, ребятишки остановились позади него и тоже смотрели. Подняв взгляд на них, он пальцем, сделав круговое движение, показал, чтобы они покатались еще. Глянул на женщину:

— ?Son suyos?[724]

Она помотала головой. Дескать, нет.

Он кивнул. Время от времени поглядывая, смотрел, как они катаются. Миска немного охладилась, он поднял ее, наклонил и отхлебнул через край, закусив тортильей.

— Muy sabroso,[725]— сказал он.

Она сказала, что у нее был сын, но уже двадцать лет как помер.

Он посмотрел на нее. Подумал, что она не выглядит такой старой, чтобы двадцать лет назад родить сына, однако, с другой стороны, ее возраст был вообще на взгляд неопределим. Он сказал, что она, должно быть, была тогда очень молода, на что она отвечала в том смысле, что, действительно, она была совсем девчонка, но способность молодых переживать горе очень недооценивают. Приложив ладонь к груди, она сказала, что это ее дитя до сих пор живет в ее сердце.

Он бросил взгляд на луг. Ребятишки верхом на коне обнаружились на берегу речушки; мальчик, похоже, ждал, когда конь напьется. А конь ждал, что от него потребуют еще. Доев остатки супа, Билли сложил последнюю четвертушку тортильи, вытер ею миску, съел остаток тортильи и поставил миску, ложку и блюдце обратно в ведро. Поднял взгляд на женщину.

— ?Cu?nto le debo, se?ora?[726]— сказал он.

— Se?orita, — поправила она. —Nada.[727]

Он вытащил сложенные купюры из кармана рубашки.

— Para los ni?os.[728]

— Ni?os no tengo.[729]

— Para los nietos.[730]

Она рассмеялась и затрясла головой:

— Nietos tampoco.[731]

Он сидел, держа в руках деньги.

— Es para el camino.[732]

— Bueno. Gracias.[733]

— D?me su mano.[734]

— ?C?mo?[735]

— Su mano.[736]

Он протянул ей руку, она взяла ее и, заключив в свои, перевернула ладонью вверх. Стала изучать.

— ?Cu?ntos a?os tiene?[737]

Он сказал, что ему двадцать.

— Tan joven.[738]— Она провела по его ладони кончиком пальца. Оттопырила губу. —Hay ladrones aqu?,[739]— сказала она.

— En mi palma?[740]

Она расхохоталась, откинувшись и закрыв глаза. Сменялась она легко и увлеченно.

— Me lleva Judas, — сказала она. —No.[741]— Она помотала головой.

На ней было лишь тонкое платье-рубашка в цветочек, оно не скрывало того, как качаются под легкой тканью ее груди. Зубы у нее были белые и безупречные. И обнаженные загорелые ноги.

— ?D?nde pues?[742]— сказал он.

Она закусила нижнюю губу и устремила на него взгляд своих темных глаз.

— Aqu?,— сказала она. —En este pueblo.[743]

— Hay ladrones en todos lados,[744]— сказал он.

Она покачала головой. И сказала, что в Мексике есть поселения, где грабители живут, а есть, где не живут. И добавила, что ей это кажется вполне разумным.

Он спросил, не грабительница ли она сама, и она снова рассмеялась.

— Ay, — сказала она. —Dios mi?, que hombre. — Глянула на него. —Quiz?s,[745]— сказала она.

Он спросил, что бы она стала красть, если бы была воровкой, но она лишь улыбалась и вертела его руку в своих, рассматривая ее.

— ?Qu? ve?[746]— сказал он.

— El mundo.[747]

— ?El mundo?[748]

— El mundo seg?n usted.[749]

— ?Es gitana?[750]

— Quiz?s s?. Quiz?s no.[751]

Она накрыла его ладонь своей. Мельком бросила взгляд за поле, туда, где катались дети.

— ?Qu? vio?[752]— сказал он.

— Nada. No vi nada.[753]

— Es mentira.[754]

— S?.

Он спросил, почему она не хочет ему сказать, что она на его ладони увидела, но она только улыбалась и качала головой. Он спросил: что, там вообще нет ничего хорошего? — и тут она посерьезнела и кивнула: дескать, увы, это так — и снова повернула его руку ладонью вверх. Она сказала, что он проживет долгую жизнь. Провела по линии, которая загибалась далеко за основание большого пальца.

— Con mucha tristeza,[755]— сказал он.

— Bastante,[756]— сказала она. И добавила, что жизни без горестей не бывает.

— Pero usted ha visto algo malo, — сказал он. —?Qu? es?[757]

Что бы она там ни увидела, плохое или хорошее, объяснила она, все равно это не изменить и не поправить, и в уготованный Господом час он все так или иначе узнает. Слегка откинув голову, она изучающе на него смотрела. Как будто ждала от него какого-то вопроса, который он обязательно задаст, если быстро найдется и успеет, но он никак не мог сообразить, что спрашивать, а время для вопроса быстро истекало.

— ?Qu? novedades tiene de mi hermano?[758]— сказал он.

— ?Cu?l hermano?[759]

Он улыбнулся. Сказал, что у него всего один брат.