За чертой

Конь в испуге шарахнулся, но Билли нащупал рядом с собой в воздухе повод, повис на нем, и конь успокоился. Волчица тем временем исчезла в придорожных кустах. Держа винтовку на уровне пояса, он выщелкнул рычагом из патронника гильзу, на лету поймал ее, сунул в карман, дослал новый патрон в патронник и, придерживая большим пальцем,снял с боевого взвода курок. После чего сбросил с седельного рожка веревку лассо и, бросив поводья, пошел смотреть, что с волчицей.

Пытаясь спрятаться, она дрожала, лежа в траве у небольшого узловатого можжевелового куста. При его приближении отпрыгнула, натянула веревку и заметалась.

Он прислонил винтовку к дереву, потом, натягивая веревку, подошел к ней, стал обнимать ее и что-то говорить, но не смог ни успокоить ее, ни унять ее дрожь. Забрал винтовку, возвратился к коню, сунул стволом в кобуру и пошел вперед по дороге искать кролика.

Посередине дороги шла длинная борозда, пропаханная пулей, а кролик оказался заброшен в кусты, где и лежал среди вывалившихся серыми петлями внутренностей. Его порвало чуть не пополам, так что, собрав его сначала воедино, Билли взял его — теплого и пушистого, с мотающейся головой — и пошел через лес, пока не встретилось поваленное бурей дерево. Каблуком сбил отслоившуюся кору, смел и сдул сор, очистив на стволе ровное место, положил туда кролика, вынул нож и, оседлав древесный ствол, освежевал и выпотрошил зверька, отрезав голову и лапки. Нарезал кубиками на бревне кроличью печенку и сердце, посидел поглядел. Негусто. Обтер руку о высохшую траву, взял кролика и стал срезать мясо лентами со спины и ляжек и тоже нарезал его кубиками, пока не набралась полновесная горсть, после чего завернул все это в кроличью шкурку, а нож сложил и убрал.

Надел убитого кролика на найденный под ногами сосновый сучок и пошел назад, туда, где, вся подобравшись, лежала волчица. Сел на корточки и протянул к ней руку, но онаотползла, сколько позволила веревка. Взял маленький кусочек кроличьей печенки и протянул ей. Она церемонно его обнюхала. Он наблюдал за ее взглядом: какие мысли в нем отразятся? Смотрел на ее кирзовые ноздри. Она отвернула голову, а когда он пристал к ней с этим более настойчиво, попыталась отползти.

— Может быть, ты просто недостаточно голодна еще, — сказал он. — Однако рано или поздно…

В тот вечер он разбил лагерь на маленьком болотце у наветренного откоса, долго возился, и, только насадив кролика на вертел из свежей ветки дерева паловерде и поставив его жариться над огнем, пошел посмотреть, как там конь и волчица. При его приближении она встала, и первое, что ему бросилось в глаза, — это то, что с ее ноги исчезла повязка. Лишь после этого он заметил и отсутствие палки у нее в зубах. Ну и конечно, веревки на морде.

Она стояла, глядя прямо на него и ощетинив шерсть на загривке. Веревка лассо, привязанная к ее ошейнику, извивалась по земле, и на ней заметно выделялось мокрое и истрепанное место, где она ее грызла.

Он встал как вкопанный. Потом медленно стал пятиться вдоль веревки к коню, там отвязал лассо от седельного рожка. При этом не спускал глаз с волчицы.

Взяв в руку свободный конец веревки, стал ее обходить. Поворачиваясь на месте, она следила. Между собой и волчицей он оставил маленькую сосенку. Пытался двигаться непринужденно, но чувствовал, что его замыслы у нее как на ладони. Петлей перебросил веревку через высокий сук, поймал и попятился, выбирая слабину. Веревка выползла из травы и иголок и потянула за ошейник. Волчица опустила голову и нехотя пошла.

Вот она уже под суком, но он все тянет, пока ее передние лапы не начали уже чуть не повисать в воздухе, тут он чуть-чуть веревку потравил и привязал в сторонке, стоит смотрит. Она оскалила зубы, повернулась и попыталась отойти, но не смогла. Казалось, она озадаченно соображает, что делать дальше. В результате подняла раненую ногу и стала зализывать.

Вернувшись к костру, он покидал в него все дрова, которые собрал. Потом вынул из седельной сумки флягу и один из последних сэндвичей, снял с него обертку и пошел с флягой и куском бумаги снова к волчице.

Она внимательно за ним следила, пока он рыл в мягком торфе ямку, наблюдала, как он утаптывает ее каблуком. Затем он расстелил в углублении бумагу, придавил камнем и из фляги налил воды.

Отвязал веревку и дал слабину, одновременно отходя. Все это под ее неотступным взглядом. Он отошел еще на несколько шагов и сел на корточки, не выпуская веревку. Онапосмотрела на огонь, потом на него. Села, облизнула намятые веревкой челюсти. Он встал и, подойдя к ямке, налил туда еще воды, поплескал ею вокруг. Потом завинтил пробку фляги, немного еще постоял у ямки, отошел и сел. Они смотрели друг на друга. Уже было почти темно. Она встала, понюхала воздух, словно мелко-мелко подталкивая что-то носом. Затем начала подходить.