За чертой

Романтика
кружева, пистолеты, рана, как роза, на белом колете…
Романтика —
презирая запреты, через окно на рассвете…
Взбунтовавшейся каравеллы по ветру все паруса…
В гасиенде Венецуэллы
терракотовой Мариэллы
голубые, как льды, глаза…
Романтика!
В песках Сахары,
в снегах Антарктики,
в ядовитых, как змеи, бразильских лесах,
в тайной Лхасы таинственных монастырях,
над циновками Йошивары —
изнывая от зноя, немея от холода —
сердце романтика вечно молодо,
гордо, как перья на рыцарском шлеме,
звонче стиха в гениальной поэме.
Но не прочно без меди золото,
корабельных канатов не вяжут бантиком
и некуда больше деться романтикам!
На ревущей от скорости машине
в сотую секунды от конца,
когда случай гвоздем подставляется шине,
великолепного не сделаешь лица.
И не показать из стратосферы,
где смерть без страсти, как проститутка,
какие были у бойца манеры
и какая последняя горькая шутка.
Стало скучно на Божьем веселом свете —
без улыбки шалят даже наши солидные дети.
И нам все труднее расправить артритную спину,
за фабричными трубами райскую видеть долину.
Мы привыкли уже удивляться,
что кому-то сны еще снятся
(о, романтика!)
и даже на палубе трансатлантика.
Но неугомонное время мчится —
перевернется страница
века
и, как феникс, мечта обновится
из пепла ветхого Человека.
Огнедышащие ракеты
понесут в мировые пространства
наши новые вопросы и ответы,
Прометеево наше упрямство —
и, как «Санта Мария» Колумба в Атлантику —
Романтику!

Путешественников провожая —

на бетонном лужке у бензинных луж,
тысячелетнего быта у края —
поворчат старики:
…«Ну что ж… К чему ж? Чудаки!
Не все ли равно где: на Земле ль, на Сатурне ли
гнить в гробу, испепелиться в урне?
Есть только один настоящий полет,
который нас в вечность несет…» —
И новых ракет проверяя моторы,
усмехнется механик:
— Разговоры! Антика! —
О, Романтика!
Вихревые потоки звезд…
Из бездны в бездну над бездной мост —
в небытии непомерных пустот
на миллионы парсеков несет
свет
семя жизни для новых планет,
чтобы трудно всходил тоской бытия
себя осознавший атом —
— «Я».

Так от вечности в вечность по звездным рекам

через чуда рожденья и смерти чуда
проходят пути Человека
неизвестно куда и откуда.
И зачем — неизвестно, в Москве ль, на Венере ли,
на Галаксии ль метапространственной
будут верить (как верят и верили),
что куда-то приводят их странствия,
что всем безответным вопросам ответ —
высокая гордость бесцельных побед,
добровольное рабство труда,
упрямый порыв в никуда
и жизни, предавшей в последний раз,
улыбка навек потухающих глаз.

О, Романтика —

лавр на разбитом щите —
сумасшедшая в солнце стрела —
морковка на кнуте
перед мордой классического осла —
в океане пустом
на волне благовестный цветок —
в удушьи плотском
райской свежести благостный ток —
Кто бы не вложил тебя в жадно вздохнувшую грудь
— Была — есть — будь!

«Грани» № 37, 1958 г.