За чертой

— Ты мне вот что скажи. Ведь ты не собираешься просто перетащить эту свою зверюгу через границу и тут же выкинуть, нет? Потому что если так, то я возьму винтовку и пойду за тобой следом.

— Я собирался отвести ее обратно в горы.

— Отвести ее обратно в горы, — повторил мужчина. Задумчиво поглядел на крекер, медленно откусил.

— А твои родители сами откуда родом? — спросила женщина.

— Родители? Живут в Лас-Чаркасе.

— Она имела в виду, раньше. Где они раньше жили, — пояснил мужчина.

— А! Сюда мы переехали из округа Гранта. А туда из Де-Бака.^{17}

Мужчина кивнул.

— Вообще-то, мы уже давно здесь живем.

— Давно — это сколько?

— Да где-то лет десять.

— Десять лет, — сказал мужчина. — Время-то как летит, а?

— А ты давай ешь, ешь, — сказала женщина. — Не обращай на него внимания.

Сидят едят. Через некоторое время раздается шум мотора — это мимо дома проехал вернувшийся во двор грузовик. Женщина поднялась из-за стола и пошла за тарелкой для Р. Л., которая тоже подогревалась в духовке.

Когда они вышли из дому, был уже вечер, холодало, и солнце на западе висело совсем низко над горами. Бёрд стоял во дворе, привязанный к воротам веревкой, с уздечкой и поводьями, переброшенными через рожок седла. Встав в дверях кухни, женщина смотрела, как все пошли к коптильне.

— Дверь поосторожнее открывайте, — сказал хозяин дома. — Если эта зверюга распутала завязку у себя на морде, мы пожалеем, что не сидим в ванне с аллигатором.

— Да, сэр, — сказал мальчик.

Мужчина вынул из пробоя незапертый замок, и мальчик осторожно толкнул дверь внутрь. Волчица стояла, забившись в угол. В маленьком саманном строении окон не было, и, когда на нее упал свет, она моргнула.

— С ней все нормально, — сказал мальчик и распахнул дверь.

— Бедняжка, — сказала женщина.

Хозяин дома досадливо обернулся.

— Джейн Элен, — сказал он, — что тебе тут надо?

— Это ужас, что у нее с ногой. Пойду схожу за Хайме.

— Куда-куда ты сходишь?

— Куда надо. Ждите здесь.

Она повернулась и направилась через двор. На полпути сняла наброшенное на плечи пальто и надела его в рукава. Мужчина прислонился к косяку и покачал головой.

— Куда это она? — спросил мальчик.

— Полку сумасшедших прибыло, — проворчал мужчина. — Поветрие такое, что ли…

Стоя в дверях, он стал сворачивать самокрутку; мальчик сидел, держал за веревку волка.

— Не употребляешь еще? — спросил мужчина.

— Нет, сэр.

— Это правильно. Нечего и начинать.

Он прикурил. Поглядел на мальчика.

— Вот прямо сейчас. Сколько бы ты взял за нее денег? — сказал он.

— Она не продается.

— А если б продавалась, сколько бы взял?

— Нисколько. Потому что не продаю.

Когда женщина вернулась, она пришла не одна, привела старого мексиканца с небольшим зеленым жестяным ящичком под мышкой. Поприветствовав хозяина дома, он поправил шляпу и вошел в коптильню, женщина за ним. Женщина несла в руках стопку чистых салфеток. Мексиканец кивнул мальчику, опять коснулся шляпы, встал перед волчицей на колени и присмотрелся.

— ¿Puede detenerla?[56] — спросил он.

— Sí,[57] — сказал мальчик.

— ¿Necesitas más luz?[58] — спросила женщина.

— Sí,[59] — сказал мексиканец.

Хозяин ранчо вышел во двор, бросил под ноги самокрутку и затоптал ее. Волчицу передвинули ближе к двери, и мальчик держал ее, пока мексиканец, взяв за локоть, изучал покалеченную ногу. Женщина поставила жестяной ящик на пол, открыла и вынула оттуда бутылочку с настойкой гамамелиса, смочила им салфетку. Подала ее мексиканцу, тот взял и посмотрел на мальчика:

— ¿Estás listo, joven?[60]

— Listo.[61]

Повалив волчицу, он обхватил ее руками и ногами. Мексиканец схватил ее переднюю ногу и стал промывать рану.

Волчица полузадушенно взлаяла, приподнялась, выгнувшись в руках у мальчика, и выдернула у мексиканца свою ногу.

— Otra vez,[62] — сказал мексиканец.

Они начали сызнова.

Вторая попытка кончилась тем, что волчица сбросила и поволокла Билли по полу, мексиканец едва успел отскочить. Женщина к тому времени уже отошла назад. Волчица стояла, то втягивая, то выдувая слюну сквозь зубы; мальчик лежал на полу под ней, вцепившись в ее шею. Стоявший во дворе хозяин ранчо вынул было кисет, чтобы свернуть очередную самокрутку, но передумал, убрал кисет в карман рубашки и поправил шляпу.

— Держись, сейчас, сейчас, — сказал он. — Черт подери! Одну секунду.

Протиснувшись в дверь, он ухватил веревку лассо и накрутил ее на кулак.

— Если народ узнает, что я тут помогал лечить волчицу, мне ж в этих краях житья не будет! — сказал он. — Ну ладно. Давайте, делайте свое черное дело. Ándale.[63]

Операция по спасению волчьей лапы закончилась с последними лучами солнца. Мексиканец приладил сорванный кусок шкуры на место и при помощи маленькой кривой иголки и хирургических щипцов мало-помалу зашил рану, после чего наложил на шов ланолиновый бальзам «Корона», обернул салфеткой и забинтовал ногу. Из дому к этому времени вышел и Р. Л., стоял и наблюдал, ковыряя в зубах.

— А ты воды ей давал? — спросила женщина.

— Да, мэм. Правда, пить ей довольно трудно.