За чертой

Некогда Шан думала, что повидала на своем полицейском веку все. Теперь она убедилась в обратном. От потрясения она не могла ни шевельнуться, ни отвести взгляд.

Арас, наверное, заметил, что на лице ее застыло выражение бог-ты-мой.

— Извини, — сказал он. — Среди вес'хар я позабыл табу людей. Мне не следовало этого делать.

— Думаю, это существенно все прояснило, — хрипло ответила Шан. Черт. Черт, черт… — Все в порядке.

— Один орган отвечает за секс, как ты его называешь. Другой — за аурсан. Горизонтальная трансмиссия. — Он снова застегнулся.

Шан уже не могла оставаться невозмутимой, но старалась изо всех сил. Ей почти удалось подавить нервный смешок.

— Я слышала разные названия этого дела, но такое — в первый раз.

— Могу объяснить подробнее. Гены передаются не только от родителей к потомству…

— Нарисуй мне картинку, — Шан захихикала. — Извини, но выглядит совсем не так.

— Ты издеваешься надо мной.

— Вовсе нет, я просто очень стесняюсь.

Арас опустил голову и, не говоря ни слова, прошел мимо нее к выходу. Если бы он закрыл дверь за собой хоть чуточку резче, можно было бы сказать, что он ею хлопнул.

— Вот дерьмо… Наш первый скандал. Кошмар. Мужики могут гнить в аду, она все равно не станет за

ними бегать. Шан занялась изготовлением ровных уголков для будущей кровати — стала выпиливать их из ефте, — но они все получались не такими, как надо, и она материлась каждый раз, когда очередной не подходил. Мужики — как заноза в заднице. Да, необходимый вид отдыха, но ни один из них не стоит того, чтобы ради него менять свою жизнь, приоритеты или фамилию.

Вот только Арас не мужчина.

Он — инопланетянин, который волею судеб выглядит как мужчина и даже имеет некоторые человеческие качества. Он — инопланетянин, который провел в одиночестве немыслимо долгое время. И он не безразличен ей, хотя она перестала о ком-то заботиться тысячу лет назад. Арас стоял вне порочного круга людей, он сохранил душевную чистоту, остался невинным… животным. А животному Шан могла простить все, что угодно.

Шан поняла, что до сих пор не разобралась со своим отношением к нему. Касаясь упругих мускулов на его спине, она ощущала то же, что с Эдом Беннеттом — какое-то изначальное, примитивное удовольствие.

Но Арас не человек!

Собственно говоря, она — тоже… Уже не человек. Если уж ты скотоложец, то, возможно, тебя оправдывает то, что ты сам наполовину зверь…

— Черт! — прошипела она, подмела с пола пыль и опилки и отправилась на поиски Араса.

У него был не особенно большой выбор, куда пойти. Не надо обходить окрестные бары или обзванивать его друзей, чтобы узнать, на чьем диване он распростерся в трагической позе и стенает о несовершенстве женщин, этих грязных бессердечных сук.

Он не человек. Но он невыносимо одинок, он ее единственный друг и ей страшно хочется облегчить его страдания.

Арас трудился на их земельном наделе. Стоял на коленях, пропалывал грядки, складывая сорняки в большую кучу, и даже не поднял головы, когда она подошла, хотя знал о ее приближении — он мог учуять ее запах даже на большом расстоянии, а сейчас она сильно волновалась, чем облегчала ему задачу.

— Ладно. Прости меня, — сказала Шан и опустилась на колени рядом с ним. — Ты меня слышишь?

Арас прекратил свое занятие и сложил руки на коленях. Взглянул на нее слегка исподлобья:

— Аурсан для меня больная тема. Особенно теперь.

— Ты же знаешь, я отличаюсь деликатностью слона в посудной лавке. Мне не очень хорошо даются эти девчачьи вещи.

— А тебя об этом никто и не просит.

— Знаю. — Если она и сейчас не скажет, то не скажет никогда. — Давай попробуем. Мне же не грозит беременность, правильно? Считай, что это дружеская услуга. Это нормально.

Нормально. Она в двадцати пяти световых годах от дома, живет с неуязвимым инопланетным военным преступником, у нее очень хитрый паразит, который вертит ее геномом, как хочет. Всего год назад она собрала вещи и отправилась на несколько дней на Марс Орбитальный, планируя вернуться домой к концу недели.

А теперь уже никогда не вернется домой. Нормально…

— Тебе может не понравиться. Есть… анатомическая сторона вопроса…

— О, я заметила. А у тебя есть идеи получше?

— Насколько я тебя знаю, тебе будут неприятны те эмоциональные перемены, которые сопровождают этот акт.

— Может, к тому моменту мне будет все равно.

Шан встала и протянула ему руку. Он поднялся и взял ее в свою ладонь. Мелькнула мысль о горилле, которая жестами умоляла о спасении, а она поняла это слишком поздно. Грань между человеком и животным всегда казалась Шан незыблемым мерилом всех вещей. До этого момента.

Арас стоял по обе стороны от черты, и грань эта смещалась.

Глава десятая