За чертой милосердия

Через сутки после потери связи Вершинин обо всем доложил по телефону Куприянову. У того, видимо, были свои немалые заботы — он слушал непривычно молчаливо, ничего не переспросил, не поправил, не уточнил, как это делал всегда, лишь изредка покашливал в трубку, как бы давая понять, что слушает.

Когда Вершинин смолк, Куприянов сказал:

— Бригаду надо возвращать. Отдай приказ Григорьеву, пусть возвращается.

— С Григорьевым со вчерашнего утра нет связи, — напомнил Вершинин, посчитав, что Куприянов не обратил на это внимание.

— Я не глухой и все слышал, — вдруг строго, ровным голосом произнес Куприянов. — Неужели я должен заниматься еще и связью с бригадой?! Нет радиосвязи — ищите другой способ. Но бригада должна вернуться! Хватит забот с ее снабжением на обратном пути.

Куприянов помолчал и вдруг спросил:

— Позавчера была радиограмма на мое имя… Вчера Столяров доложил мне, что все в порядке и самолеты полетят. Что сделано?

— Вчера сброшено семьсот килограммов продуктов.

— Где?

— В квадрате 86—04. Сегодня, если будет погода, отправляем еще два самолета.

— Подтверждение о получении есть?

— Со вчерашнего утра у нас нет связи.

— Что ты, Сергей Яковлевич, твердишь мне одно и то же? Надо действовать. Быстро и оперативно. Если в течение суток не будет уверенной обоюдной связи, направляйте парашютистов, пусть ищут бригаду, указывают места выброски. Меня удивляет медлительность работников штаба. А ведь положение крайне серьезное. Сколько нужно сбрасывать, чтоб бригада получала дневную норму?

— Четыреста килограммов в день.

— Это два легких самолета в день?

— Да.

— И мы не можем этого обеспечить?

— Мы выбросили более двух тонн. Но есть опасение, что какая-то часть продуктов могла достаться противнику, другие выброски еще не найдены бригадой, подтверждение имеем о получении лишь трех самолетов.

— Передайте содержание нашего разговора командиру авиагруппы Опришко. От моего имени предупредите его о важности снабжения бригады. Григорьева немедленно возвращайте! Всего хорошего!

Радиоузел постоянно прослушивал эфир в поисках позывных бригадной рации и в условленные часы выходил на передачу. Вернувшись к себе, Вершинин составил и велел многократно повторить следующую радиограмму:

Григорьеву. Аристову.

Дальнейшее питание вас самолетом будет невозможным. Если состояние личного состава чрезмерно истощено, питание достать на месте невозможно, разрешаю остановиться, отдохнуть, возвращаться маршрутом Ребольская дорога, Чирка-Кемъ, Лехта. Срочно радируйте решение.

Эта радиограмма была передана в эфир в 13 часов 27 июля 1942 года и зарегистрирована под номером 26.

III

К этому времени бригада уже находилась на высоте 264,9. Она едва дотащилась сюда, с трудом преодолев за ночь восемь километров. В отрядах начались смерти от истощения — вчера на берегу Матченъярви похоронили еще двоих.

Рано утром, когда до высоты 264,9 осталось километра четыре, над бригадой появился самолет с подвешенными тюками. Он летел чуть левее курса и так низко, что партизаны хорошо видели пилота, склонившегося из кабины в их сторону. Ему махали пилотками, радостно кричали, и рев мотора, гул пропеллера и свист воздуха в плоскостях покрывали эти призывные крики. Одна за другой в небо взвились три сигнальные ракеты. Все ждали, что самолет вот-вот развернется и начнет выброску, ждали даже тогда, когда он скрылся за лесом в южном направлении и шум мотора постепенно затих.

Потом, опасаясь, что летчик может не довериться ракетам, наскоро разложили костры, но самолет так больше и не появлялся.

Григорьев, вспомнив свою последнюю радиограмму в Беломорск, решил, что пилот сделал выброску на высоте 264,9, велел погасить костры и двигаться туда. Радостным было уже то, что самолет определенно шел в назначенный квадрат, а это означало, что их в Беломорске слышат.

Высота 264,9 — это широкое, вытянутое овалом плато с каменистым обрывом с севера и с пологими, мягкими спусками в другие стороны. С края обрыва открывается просторный вид на озера и болота внизу, на небольшую речку Тяжу, протекавшую слева, на соседние горы, темневшие на горизонте, — место чистое и светлое, где даже легкий ветерок сдувает мошкару и комаров, а огромные обомшелые валуны могут служить удобным укрытием при обороне.

Сюда шли с уверенностью. Уж здесь-то наверняка ждут бригаду сброшенные продукты. Последние километры тянулись изо всех сил, даже не делали остановок для отдыха.