За чистое небо (Сборник)

Тактический маневр удался. На какое-то мгновение летчики "фокке-вульфов" оказались сбитыми с толку, и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы комэск и его подчиненные осуществили свой замысел. Атакованный гитлеровец сделал все возможное, чтобы уйти из-под удара. Но поздно: в его самолет врезались сразу три снаряда, и он взорвался прямо в воздухе. Такая же участь постигла и его ведомого - метким огнем его сбил младший лейтенант Калинин.

Вот теперь фашисты дрогнули. Не успев, что называется, и глазом моргнуть и потеряв два самолета, они поспешно ретировались.

Это был пятнадцатый вражеский самолет, сбитый Деменковым за годы войны.

После разбора тактического учения Сергей Васильевич вышел на улицу. Город уже зажигал огни. Машину он отпустил, решив добраться до дома пешком и подышать морским воздухом. Со стороны Каспия потянуло свежим ветерком, и в его дыхании Сергей Васильевич уловил нарастающий знакомый гул. В вечернее небо уходил самолет. Где-то на большой высоте он будет чертить в стратосфере белые дорожки инверсионного следа и нести над ночным городом воздушный дозор. Будет продолжать то дело, которому посвятил свою жизнь мелитопольский комсомолец тридцатых годов, Герой Советского Союза, ныне генерал-майор авиации Сергей Васильевич Деменков...

Навстречу, старательно приложив руку к головному убору и подчеркнуто чеканя шаг, шел молодой солдат. "В первом увольнении", - догадался, улыбаясь и отвечая на приветствие, Сергей Васильевич. И вспомнил о неоконченном письме земляку-солдату...

На другой день он снова сядет к столу и допишет письмо. Будут в его письме и такие слова:

"...истоки храбрости - в глубокой убежденности в правоте справедливого дела, в беззаветной вере и преданности своему народу и своей матери-Родине".

Г. Шарпило

Обычная работа

Поезд замедлил ход. Остановился. Поток пассажиров хлынул на перрон.

Вместе со всеми Николай быстро зашагал в сторону старенького здания Финляндского вокзала.

Выйдя на площадь, огляделся. Ничего вроде не изменилось с тех пор, как он в последний раз приезжал в Ленинград.

Но что это? На том месте, где стоял памятник Владимиру Ильичу, возвышалось какое-то странное сооружение, напоминавшее усеченный конус.

Николай подошел поближе и невольно улыбнулся. Как же он сразу не догадался, что памятник по-прежнему на своем месте. Только сейчас он был заботливо укрыт футляром из досок.

Николай немного постоял, наблюдая, как бойцы народного ополчения с винтовками наперевес шагали по площади, отрабатывали приемы с оружием.

В поезде думал: каков он, Ленинград, сейчас, когда идет война, когда ее пожар вот уже полтора месяца полыхает на нашей земле?

А он все так же красив, все так же величествен. Как будто ничего не изменилось. Только вот футляр вокруг памятника, маскировочные сети над некоторыми зданиями да зенитки на площади Ленина, зорко вглядывающиеся своими длинными стволами в небесную синеву, готовые по первому сигналу открыть огонь, - все это придает городу суровый облик.

На улицах полно людей. По мосту через Неву под четкую барабанную дробь шагают пионеры.

"А если воздушный налет?" - вдруг подумалось Николаю. Но он тут же одернул себя: "Какой уж тут налет! Ты же прекрасно знаешь - наши летчики бьют фашистских стервятников и на подступах к городу и в ленинградском небе. Дело доходит до того, что, когда, кажется, сделал все, что мог, а враг остается цел и едим, схватываются с ним "врукопашную". Николай взглянул на часы и прибавил шагу. Мысли его возвратились к родному 158-му истребительному полку, к событиям последних дней.

В ленинградском небе начало "рукопашным" положил однополчанин Николая Петр Харитонов. 28 июня Он таранил фашистский бомбардировщик - ударом винта снес "юнкерсу" хвостовое оперение.

В тот же день таранил вражеский самолет другой летчик 158-го истребительного полка - Степан Здоровцев, а младший лейтенант Михаил Жуков вогнал "Юнкерс" в озеро.

Петр Харитонов, Степан Здоровцев и Михаил Жуков стали одними из первых героев войны. О подвиге этих летчиков писали во всех газетах. А "Известия" поместили стихи Александра Твардовского:

И сколько еще себя в схватках лихих Покажут советские люди! Мы многих прославим, но этих троих уже никогда не забудем...

Никогда не забудем...

Николай читал стихи, а к горлу подкатывался комок - накануне Степан Здоровцев не вернулся с задания.

Как и все в полку, Николай остро переживал гибель товарища. В тот день он, словно потерянный, бродил по летному полю, тщетно всматриваясь в небесную синеву. На ум то и дело приходили слова: "Никогда не забудем"... "Никогда не забудем..."

Под влиянием горькой утраты и стихов Твардовского как-то сами собой сложились строки:

Ты смело сражался с врагом, побратим.

Ни разу не дрогнул в жестоком бою.

Твой образ мы в наших сердцах сохраним.

Ты с нами сегодня! Ты - в нашем строю!

Николай записал четверостишие и показал его командиру эскадрильи.

Лейтенант Иозица молча прочел стихи, о чем-то задумался, потом спросил:

- Можно взять?

- Конечно...