За что и с кем мы воевали

Что касается постсоветских либералов-западников, то они под флагом антикоммунизма очевидно щадили ортодоксальных большевиков и пламенных революционеров — истинных носителей марксизма, умалчивая об их открытом неприятии всего, что составляло русское национальное и православное начало, по-видимому, потому что разделяли его. Они, став передовым отрядом перестройки, весьма избирательно обрушивались на историю. Они не поведали о терроре ленинской гвардии, в 80-х годах еще не известных обществу, ибо пришлось бы реабилитировать объект их преступлений — «единую и неделимую» Россию.

Новомышленники, искусно направляя обличения исключительно на «сталинизм», намеренно ограничивались 30-ми годами. Однако, историки знают, что тот период был по критериям репрессий лишь вторым актом драмы после чудовищных двадцатых, но среди жертв уже оказались сами разрушители России. Вопреки заблуждению, репрессии 1937 уступали красному террору 1922–1924 годов. По сравнению с А. Луначарским, Ю. Лариным, П. Стучкой — основоположником теории революционной законности А. Вышинский — «ренегат», возродивший на смену «революционной целесообразности» «буржуазные» понятия меры вины и меры наказания. На фоне явного пиетета по отношению к Ленину особая ненависть Запада и внутренних «советских западников» к Сталину объясняется отнюдь не вкладом в злодеяния.

Сталин, учившийся в духовной семинарии, по-видимому, прекрасно понимал историософский неизменный смысл устремлений Запада в отношении мира и России. В отличие от «европоцентризма» ортодоксального большевизма и позднесоветского диссидентства он глубоко презирал «декадентский» Запад со всем его ценностным багажом и не имел никакого комплекса неполноценности или моральной зависимости от него. После подчинения в 20 годы советской экономики интересам американских банкиров, Сталинская стратегия и в 30, и, тем более, на рубеже 40–50 годов, жестко повернула против Запада во всех его попытках использовать СССР и его ресурсы (прежде всего сырье) в своих интересах.

Хотя Сталин не успел ничего предпринять, возможно, он имел собственные планы мировой гегемонии. Это отнюдь не сулило ничего хорошего русскому народу, который и для него был лишь инструментом — типично для демонов революции. Но Запад сознавал, что Сталин видел насквозь все его планы, ненавидел и боялся его вовсе не за его вклад в содеянные злодеяния, а за создание вместо Великой России новой формы великодержавия, что сделало страну геополитической силой, равновеликой всему Западу и препятствием на его пути.

Развенчание Хрущевым «культа» Сталина было сформулировано таким образом (частное извращение «ленинских идеалов»), который вполне устраивал долгосрочные интересы Запада. Из всего периода массовых репрессий (20 — нач. 50 годов) только «1937», «культ Сталина» и «сталинщина» были сделаны в сознании советских людей единственным символом ужаса.

Такая полуправда, что опаснее лжи, позволила затем увязать с террором и морально обесценить восстановление государственных основ, память о войне и величие Победы, а не суть содеянного с Россией, до сих пор обходить обсуждение близких Западу и нынешним либералам целей революции, прямо планировавших истребления, и главного преступления Февраля и Октября 1917 — уничтожения религиозно-национальной ипостаси России и произвольного расчленения ее на выкроенные образования, уничтожение в 20 годы коренных русских сословий, носителей национального и религиозного начала.

НИ МЮНХЕНА, НИ ЯЛТЫ

Распространение «торжества» демократии стало идеологической мотивацией западной стратегии в Европе в 90 годы. Цель заключалась в том, чтобы подменить итоги Второй мировой войны на итоги «холодной войны». Именно под этим лозунгом и велась (и оправдывалась) все та же «борьба за вселенские идеалы» против «оставшихся тоталитарных режимов» — сначала СССР, потом Югославии, далее везде. Вот ключ к пониманию беспрецедентных слов Дж. Буша на праздновании приглашения Литвы в НАТО 23 ноября 2002: «Мы знали, что произвольные границы, начертанные диктаторами, будут стерты, и эти границы исчезли. Больше не будет Мюнхена, больше не будет Ялты».

Это не что иное, как объявление ялтинской системы тождественной гитлеровской агрессии. Заметим, что никакие другие изменения европейских границ Ялтинско-потсдамской системой, кроме территориальных решений в пользу СССР, вызывают сегодня нездоровый интерес. Их пытаются представить результатом «экспансионизма» сталинского тоталитаризма. Это не что иное как полная ревизия духа и смысла Второй мировой войны и сотрудничества в ней Антигитлеровской коалиции.