За что Ксеркс высек море

Среди ночи проснулся от ужаса мидийский царь Астиаг. Вторую ночь подряд снится ему страшный и непонятный сон. Будто лежит на постели его любимая дочь Мандана и из ее тела выросла виноградная лоза. Во все стороны пустила она ветви и побеги. Стремительно растут они, и вот уже покрыто ими Мидийское царство, за ним Иранское плоскогорье и, наконец, все земли и страны, подвластные Астиагу. Достигли виноградные лозы и дворца в Экбатане, распространились по всем комнатам, забрались в царскую спальню, обвились вокруг тела Астиага и стали душить его. Не своим голосом вскрикнул царь и проснулся, обливаясь холодным потом.

Перепуганный слуга вбежал в спальню:

— Что с тобой, владыка?

Астиаг еле перевел дух:

— Послать немедленно за мудрецом. Пусть растолкует мой сон.

— Теперь глубокая ночь, владыка.

— Так прикажи разбудить мудреца и тотчас доставить его ко мне!

Слуга молча удалился. Астиаг лежал с открытыми глазами. Он больше не мог уснуть. Почему второй раз он видит один и тот же сон? И что это означает? О чем предупреждают его боги?

Год назад Астиагу тоже снился вещий сон. В тот раз мудрецы предсказали ему, что беда подстерегает царя. Она придет во дворец от Манданы, любимой дочери Астиага. Тогда царь решил избавиться от Манданы, выдать ее замуж и отправить из Мидии, как можно дальше от столицы Экбатаны. Даже знатного мидянина побоялся Астиаг сделать своим зятем. Вдруг возгордится он, став мужем царевны, и захочет захватить царский трон. Ведь именно так растолковывали мудрецы вещий сон Астиага: человек из дома Манданы свергнет царя с престола.

И выбрал Астиаг для дочери мужа — перса Камбиса из знатного персидского рода Ахеменидов.

Уже год прошел с тех пор, как отпраздновали свадьбу и молодые уехали на родину мужа в Персию.

И вот снова увидел Астиаг вещий сон. Что сулит ему судьба, о чем предупреждают его боги?

Астиаг беспокойно заметался на постели. Слуга только что ушел, а царю казалось, что прошла уже целая вечность. Но вот, наконец, тихо открылась дверь, и телохранители впустили в опочивальню высокого старца с длинной седой бородой. Просторная одежда из тяжелой ткани падала прямыми складками, на голове была надета высокая шапка.

— Чем ты обеспокоен, владыка? Что смутило твой сон? — спросил старик, приблизившись к постели.

Астиаг застонал:

— Я опять видел страшный сон. Растолкуй мне его. Почему лоза, которая выросла из тела Манданы, покрыла все мои владения, обвилась вокруг меня и стала душить?

Мудрец призадумался.

— Господин мой, боги снова предупреждают тебя, — наконец сказал он. — Только на этот раз они предрекают: лоза из тела Манданы — это сын, который вскоре у нее родится. Он завладеет твоими странами, свергнет тебя с престола и станет царем. Так надо понимать твой сон, об этом предупреждают тебя боги.

— Что же мне делать? — в отчаянии спросил Астиаг. — Как обойти судьбу и избавиться от соперника, который должен родиться?

— Боги предупредили тебя. А ты сам должен думать, как тебе следует поступить. Хорошо, если Мандана будет около тебя, когда у нее родится сын. Но лучше, если ребенок не останется в живых.

Молча выслушал Астиаг совет мудреца. Кивком головы отпустил его. И старик, отвесив низкий поклон, медленно попятился к двери, не поворачиваясь к царю спиной.

Астиаг остался один, погруженный в тяжелые раздумья. Ужасный выход указал ему мудрец, но иначе поступить нельзя: либо надо погубить будущего внука, либо погибнуть самому.

Рано утром из Экбатаны выехал царский гонец. Он мчался вихрем на сильном красивом коне. Гонец погонял его, не жалея сил ни своих, ни лошади. Ему был дан приказ как можно скорее достигнуть Пасаргад и привезти с собой в столицу царскую дочь Мандану.

Через месяц царевна с мужем в сопровождении слуг и телохранителей подъезжала к родному городу Экбатане.

Все выше в горы поднимается процессия. Среди горных склонов, покрытых лесами, проложены широкие дороги. Извилистой лентой кружат они между вершин и ущелий. Где-то далеко внизу шумит горный поток. Наконец путники вышли на открытое место. И перед их глазами вверху на холме возник роскошный дворец. Сверкала на солнце серебряная черепица, горели золоченые колонны портиков, блестящим кольцом окружали дворец золотые зубцы кирпичных стен. А за ними еще шесть стен, шесть зубцов различного цвета — серебряные, голубые, ярко-красные, черные и, наконец, белые зубцы самой последней наружной стены.

Путники проехали по улицам города, раскинувшегося перед укреплениями. По обеим сторонам узких улиц тянулись глухие беленые заборы, стояли небольшие одноэтажные домики с навесами, поддерживаемыми столбами или колоннами. Процессия едва могла поместиться в этих узких и кривых переулках, она растянулась на большое расстояние; шум голосов, стук копыт и ржанье лошадей, казалось, заполнили весь город.

Но вот процессия достигла первых ворот крепости, прошла вторые, третьи… Вот пройдены и последние, седьмые, — у колонны стоял Астиаг, ожидая дочь.