За что убивают Учителей

В ответ на приветствие Элирий чуть наклонил голову, размышляя о своем. И как только волчонок допустил это рандеву, выпустил из тисков постоянного напряженного внимания? Должно быть, понял, что надоел, и благоразумно решил не досаждать еще больше и не набивать оскомину.

– Учитель предпочитает шафрановый чай, – тем временем виновато улыбнулся Яниэр, жестом приглашая его к столу, – но белый чай с хризантемой всегда успокаивал вашу светлость. Я взял на себя смелость предположить, что он лучше подойдет к сегодняшним сладостям.

В руках ученика появилась крохотная круглая чашечка без ручки. Элирий догадался, что в ней – горьковатый настой, который следует пить малыми порциями и более ни с чем не смешивать. Прежде он частенько пил этот желтовато-зеленый, почти прозрачный восточный напиток. Древние утверждали, что он снимает усталость и продлевает жизнь – конечно, тем, у кого она не была бесконечна.

Да, сам он любил шафрановый чай. А вот Элиар отличался экзотическими, порой дикими вкусами. В памяти Элирия вдруг всплыло, что кочевники Великих степей для пущей питательности добавляли в чай топленое масло и жирное кобылье молоко. С годами, проведенными в Ром-Белиате, Второй ученик сильно изменился, но так и не захотел избавиться от варварской привычки. В те времена все подсмеивались над упрямцем и даже смотрели с отвращением, а сейчас Элирий подумал, что, возможно, этот молочный напиток оставался последней сердечной связью Элиара с покинутой родиной. Болезненной, пронзительной связью.

– Не ожидал, что ты помнишь это. – Элирий взял в руки чашу. Высушенные и выдержанные в меде целебные цветы медленно раскрывались в горячей воде, шевеля лепестками, как морские звезды.

– Как можно позабыть? – искренне удивился Яниэр. – Кто хотя бы день был Учителем, тот останется в сердце на всю жизнь. А мессир был моим Учителем целых тридцать лет, с самого раннего детства.

– Не так уж и долго, если посудить, сколько лет я им не был, – сдержанно заметил Элирий. Первый ученик откровенно наслаждался красивыми переливами голоса Первородного, не замечая легких оттенков и полутонов, которые прежде заставили бы насторожиться. Вероятно, радость от встречи была слишком велика или Яниэр, будучи полновластным хозяином в своем краю, успел отвыкнуть обращать внимание на подобные крохотные нюансы. – И что же сегодня на десерт?

– Любимое лакомство мессира, – с готовностью отозвался Яниэр. Прохладный голос звучал серебряной флейтой, размеренными и долгими переливами. – Мы до сих пор храним его рецепт в секрете.

Элирий выжидательно приподнял бровь, глядя на чашечку душистого плодового конфитюра, аккуратно придвинутую к нему. Ах да. Секретная зеленая сладость – конфитюр из крыжовника. Из ягод старательно вынимали все косточки и вымачивали в отваре молодых листьев сливы, – так оставался нетронутым яркий изумрудный цвет. Отрада и для глаз, и для языка… Рот заволокло мягкой сладостью.

– А этот мармелад сделан по новому рецепту, – благожелательно сообщил Яниэр, указывая на еще одну изящную вазочку в форме лепестка дикой яблони. – Попробуйте, ваша светлость.

Но этим вечером мессир Элирий Лестер Лар, слывший самым искушенным гурманом своего времени, был вовсе не в настроении беззаботно вкушать изысканные лакомства, а потому нетерпеливо перевел разговор:

– Как все это трогательно, – холодно протянул он, демонстративно положив серебряную ложечку обратно на салфетку. – Яниэр, душа моя, есть ли что-то, о чем ты хотел бы поведать мне?

Тот отрицательно покачал головой, а ясный взор как будто заострился и заледенел.

– Рассказами о минувшем я опасаюсь принести непокой вашей душе, – не сразу отозвался Белый жрец. – Уже очень скоро память мессира восстановится сама собой под влиянием силы крови. Нужно лишь подождать немного…

– Значит, ты тоже перестал слушаться меня? – резко прервал его Элирий.

Яниэр нахмурился: на гладком лбу между светлыми бровями вразлет пролегла едва заметная вертикальная морщинка.

– Я забылся и преступил черту, допустив в разговоре с Учителем непозволительную дерзость, – вынужден был признать он. – Прошу простить меня за этот неприятный инцидент, заслуживающий всяческого сожаления.

Наклонившись к нему, Первый ученик взял и, медленно разжав стиснутую в кулак руку рассерженного наставника, с нежностью поцеловал каждый палец.

– Позвольте дать объяснение, – преданно заглядывая в глаза, обратился Яниэр. – Не сомневайтесь: ваш ученик выполнит все, что Учитель прикажет ему. Лишь ради вашего собственного блага я просил вас не спрашивать о прошлом: я не хотел, чтобы вы прежде срока вспоминали всю ту боль, что пока забыта. Кроме того, не стоит опережать события и вырывать отдельные эпизоды из временного контекста. Слишком велик шанс истолковать их неправильно. Но если мессир действительно желает этого… тогда, конечно, я отвечу на все вопросы.

– Как же рьяно мои ученики пекутся о моем благе! – Элирий только усмехнулся.