За чудесным зерном

За несколько минут до того, как Костя пошел справляться о багаже, с астраханского вокзала боковым выходом выбрался молодой парень в кепке и клешах. На спине его покачивалась увесистая корзина, в руке парень держал кожаный чемодан и гармошку, аккуратно увязанную в красный платок.

Парень немножко жалел, почему не взял вместо корзины дорогой заграничный сундук, но тут же успокоился: сундук мог заметить милиционер.

Пройдя шагов сто, парень кликнул извозчика, уложил корзину и чемодан и укатил на Болотную улицу.

Вдали от вокзала, на окраине, извозчик остановился, и Витя совершил в корзине путешествие через двор и дальше по грязной лестнице до третьего этажа.

Корзина беспрерывно стукалась обо что-то, и Вите казалось, что голова его раскалывается. Он даже чувствовал, как нечто мокрое и липкое текло по его лицу.

Наконец корзину поставили в углу комнаты.

Хозяйка квартиры была женщина не малого роста, говорившая глубоким басом.

— С прибылью тебя, Васенька! — приветствовала она вошедшего.

— Да уж не знаю, Марья Егоровна, много ли прибытку очистится. А спину наломал здорово, и извозчик четыре рубля содрал.

— Видать, извозчик твой не дурак. Догадался, что ты с Марьи Егоровны эти четыре рубля вернешь.

Васенька с сомнением оглядел огромную фигуру хозяйки. Он уже не раз продавал Марье Егоровне случайно и не случайно достававшиеся ему вещи и был глубоко убежден, что скупщица наживает на этом деле и что свои четыре рубля он обратно не получит. Но говорить об этом не хотелось. Он знал: ссориться с Марьей Егоровной опасно, потому что рука у нее была не легче руки хорошего молотобойца. А сам Васенька был худой и тощий.

Поэтому Васенька своих соображений вслух не высказывал, предпочитая продать корзину и исчезнуть.

Чтобы ускорить продажу, вор пустился на старую простую хитрость.

— Не знаю, хозяюшка, придется ли мне с вас деньги получать. Я с одним человечком сговорился: он все вещи чохом берет. Разрешите, Марья Егоровна, пусть корзина с чемоданом полчасика у вас постоят, а я одним духом за покупателем сбегаю. Он в пивной дожидается.

Скупщица подозрительно прищурилась, но Васенька так решительно повернул к двери, что она поверила ему. Могучим прикосновением руки она остановила гостя:

— Зачем на сторону продавать? Обжулят тебя, Васька.

Сердце у вора ёкнуло от радости. «Клюнуло», — подумал он. Но на лице изобразил нерешительность.

— Не обжулит. Небось — старый приятель и при деньгах сейчас. Хорошую цену дает.

— Нет, — решительно сказала Марья Егоровна, — в пивную попадешь, до утра не вылезешь, а мне некогда твои вещи стеречь!

— Я в пивную и не зайду, только в окошко стукну, приятеля вызову и — бегом обратно.

Васька рассчитал правильно. Хитрость удалась: скупщица не хотела выпустить добычи.

Но Васенька переборщил. Он, закурив папироску, сунулся опять к двери.

Его упрямство рассердило Марью Егоровну.

— Пошел вон со своей дрянью! А я твое краденое стеречь не буду.

Марья Егоровна кротостью нрава вообще не отличалась, а вспылив, себя вовсе не помнила. Мощной рукой она рванула корзину за крышку.

В корзине лежало скрючившееся, залитое кровью человеческое тело.

— Ты… ты… зарезал человека… и ко мне хотел сплавить… — белыми от ужаса губами зашептала Марья Егоровна.

— Не я! Не я! Лопни мои глазыньки! Разрази меня!.. — залепетал вор.

Но от этого жалкого лепета Марья Егоровна пришла в ярость. Она зычно закричала и затрясла Васеньку.

— В пивнушку сбегать?! А меня, бедную, слабую женщину, с мертвецом оставить!.. А? Так я же тебе покажу, зараза проклятая!

Через пять минут растерзанная Васькина гармонь лежала среди обломков мебели, на площадке перед дверью валялась серая примятая кепка, а клочья клешей болтались на всех острых углах вплоть до самых ворот.

А по улице, в сопровождении гогочущей толпы, Марья Егоровна волокла в милицию обалделого, почти несопротивляющегося Васеньку.

Когда через четверть часа агент угрозыска переступил порог комнаты и взглянул на разгром, на следы Васенькиного избиения, он с уважением сказал:

— Ну и ручки у вас, гражданочка!

И вошел, осторожно ступая через опрокинутую и поломанную мебель.

— Ну, а где же труп?

Но Марья Егоровна стояла с раскрытым ртом: трупа не было. Правда, осталась корзина. Она лежала на боку, и из нее медленно вытекал густой и зловещий красный сок.

Агент угрозыска наклонился, осторожно дотронулся до алого сока, понюхал свой палец и, слегка улыбнувшись, облизнул его.

— Вишневое варенье, — сообщил он громоздившейся за дверью толпе.

И уже строго и сухо обратился к ошеломленной Марье Егоровне:

— Ваша фамилия, гражданка? Имя? Род занятий?..

Глава XII

Если тронешь насекомое, оно притворится мертвым. Это инстинкт.

Как мертвый лежал и Витя.

Перед этим его волочили вниз головой по лестнице, и он с испугом принял обливавший его вишневый сироп за свою кровь.

Витя смутно понимал, что попал в бандитский притон, и когда Марья Егоровна вместе с Васенькой исчезла за дверью, он решил удрать и выскочил из корзины.