За чудесным зерном

— Я отдам тебе мой магазин на базаре и тот караван, который должен притти из Калгана.

— Нет, купеческая твоя душа! Ты мне лучше скажи, где находится Великий Город… Взгляни — опухоль идет выше!

Несчастный взглянул: синева начала покрывать кисть руки.

— Скажу! Скажу! Я сам провожу вас туда. Кроме меня, во всем Хотане дорогу знают не больше десяти человек. Они боятся пустыни и молчат. Но «черноголовая» страшней всякой пустыни, и я провожу вас в Великий Город.

— Правда?

— Клянусь моей могилой и могилами моего отца и деда!

Тут Витя решил, что поверить можно: редкий из китайцев рискнет нарушить такую клятву, — и торжественно прижал синий камень к укушенному пальцу.

Фын с надеждой повернул к мальчику перекошенное лицо.

— Поклянись и ты, что я останусь жив.

— Клянусь московским крематорием! — прочувствованно говорил Витя, придерживая камень.

Мало-помалу лицо Фына начало светлеть. Зловещая синева на руке побледнела, уменьшилась и наконец исчезла.

Глава XXVI

Изгибаясь в поклонах, Фын покинул палатку, куда час назад он пробирался ночным вором.

Невдалеке от лагеря советской экспедиции он наткнулся на сэра Генри Джуда.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил англичанин.

— Высокорожденный, — ядовито отвечал китаец, — твои часы оказались никуда негодными. Я их выбросил с мусором. — И не обращая внимания на рассерженного англичанина, Фын исчез в темноте.

* * *

Когда купец ушел из палатки, на Витю посыпался град вопросов. Всех, кроме Веселова, изумила нелепая церемония со змеиным камнем. Мальчик, сияя и хохоча, ответил:

— Все объясняется очень просто: дело в том, что змейка не укусила Фына.

— Как не укусила?!

— Она не могла его укусить! Да! — продолжал Витя, и глаза его победно сверкали. — Да, змея не укусила, потому что не могла укусить. Потому что она сидела в своей клетке — в специальной, мелкоплетеной, безопасной, совершенно безопасной клетке!

Все переглянулись.

— Ну, а ранка откуда же?

Молча Витя снял с гвоздя пиджак Клавдия Петровича. В рукаве торчала забытая Костей иголка.

— Дело в том, что вечером профессор захватил с собой немножечко не то, что хотел захватить. Он взял в свою палатку змею, а портфель забыл. Я думаю, — продолжал Витя, — что вор, шаря руками в поисках портфеля, услышал в темноте хорошо знакомый ему змеиный шип и испугался. А когда он наколол палец на Костину иголку, то совсем обезумел и нисколько не сомневался, что его укусила змея.

— Почему же у Фына все-таки посинела рука? — удивился Костя.

— А вот этого я и сам не знаю!

— Это я могу вам объяснить, — сказал Веселов. — Видите ли, если нервный человек сильно испугается какой-нибудь болезни, то бывает, что у него появляются все ее признаки, хотя он совершенно здоров. Во время эпидемий часто появляются такие мнимые больные.

— Значит, рука у Фына синела только от того, что он знал, что ей полагается синеть после змеиного укуса?

— Ну, конечно.

— Ах, и здорово же напугался Фын! — рассмеялся Костя. — Умный китаец и хитрый, а с испуга поверил, что камень в кулак величиной мог поместиться в голове черноголовой змеи. Кстати, откуда ты, Витька, раздобыл этот камень?

— Из археологической коллекции Клавдия Петровича. Иван Викентьевич, скажите, пожалуйста, откуда взялась сказка о змеином камне?

— Это не сказка. Змеиный камень существует. Разумеется, его не находят в голове гадюки или кобры. Его приготовляют из обожженных костей, извести и обугленной смолы. Такая масса легко впитывает в себя жидкость. Если приложить змеиный камень к ране, то он вместе с кровью вытянет и яд. Индусские священники веками хранили в тайне этот секрет. Да и теперь, как видишь, еще верят в волшебный камень.

— Однако, ребята, — прибавил Веселов, зевая, — пора последовать примеру этого умного животного. — Он указал на змею: она лежала сонная, переваривая проглоченного мышонка.

Все разошлись по палаткам.

Один только Клавдий Петрович не мог спать. Радость не давала ему закрыть глаза. С волнением Клавдий Петрович мечтал о Великом Городе.

Утром ждали Фына. Но ни утром, ни днем купец не пришел. Лишь к вечеру он прислал оборванного китайца, который передал от Фына тысячу тысяч извинений и весть о том, что Фын чувствует себя плохо после змеиного яда и не может сопровождать экспедицию. Взамен себя купец предлагал в проводники этого самого оборванного китайца. Звали посланного Чаон-Го. Он уверял, что не хуже своего хозяина знает местоположение Великого Города. Ему приходилось проезжать мимо этих развалин, когда караваны Фына везли контрабанду и не могли пользоваться обычной дорогой.

Глава XXVII

Теперь вел экспедицию Чаон-Го. Делал он это неохотно, но добросовестно. При наступлении темноты он бормотал заклинания от злых духов. Множество амулетов болталось у него на шее, у пояса и у седла.

Дорога оказалась мучительной.

Вода из бурдюков, наполненных у последнего колодца Эч, была неприятна на вкус. Мелкая едкая пыль раздражала кожу, проникала под платье, скрипела на зубах. Чай, поставленный на огонь, превращался в жидкую грязь. Но никто не жаловался на трудности перехода.