За чужие грехи

Впрочем, это не имеет значения, важна только эта хрупкая болезненная девушка, совсем еще ребенок, которая так искренне и отчаянно плачет сейчас, доверив ему свою больную душу, и вторая, которая неминуемо погибнет, если только он не встанет у этого на пути.

Начался дождь — мелкий и холодный, в парке стало совсем неуютно.

Таня постепенно успокоилась, осторожно высвободилась из его объятий и встала, мысль о больной Люсе, которая может сотворить что-то страшное, волнуясь за сестру, оказалась сильнее неожиданно навалившейся на нее истерики.

— Простите, мне нужно идти, — оправдалась она и торопливо пошла к выходу из парка, рукавом утирая слезы, но Владимир ее окликнул и заставил остановиться.

— Таня, подожди, — он нагнал ее и всучил картонную визитку, — возьми. Это мой телефон. Если будет нужна помощь, ты звони…

— Вы, конечно, извините, но мне психолог не нужен, — возразила Таня, разглядывая визитку.

— Ну… хочешь, я поговорю с твоей матерью? — предложил он робко.

— Нет! — Таня сама испугалась своего крика, от него с веток взлетели птицы, и он отозвался эхом в холодной гулкой тишине, — только попробуйте, слышите!? Я вас убью, убью! Она должна быть счастливой, ей не нужно этого знать! — и немного успокоившись, внимательно посмотрев ему в глаза, она пригрозила, — не лезьте не в свое дело. А то у вас тоже будут проблемы.

Она развернулась и быстро бросилась бежать к выходу из парка, скомкав визитку. Но она не выбросила ее, а положила в карман сумки, не отдав себе отчета в том, что помешало ей швырнуть ее на мокрый асфальт.

Владимир следил за тем как ее хрупкая фигурка в легкой курточке становится все меньше и меньше, исчезает, словно растворяясь в пелене дождя.

Волосы намокли и неприятно прилипали к коже, а он все стоял и стоял, ежась от холода, в объятиях неизбежно пришедшей осени.

Да, она пришла.

Осень его жизни.

Может быть позвонить? Или не звонить?

Наташа сидела на кровати, скрестив ноги, и гипнотизировала телефон. Она не решалась набрать номер сестры, зная, что не услышит ничего кроме упреков и обвинений, но с другой стороны она понимала, что Люся, скорее всего очень волнуется, скорее всего, уже очень извелась. Наташе хотелось поделится с сестренкой своим счастьем и радостью, но кроме «ты что, совсем с ума сошла?!» или чего-то в этом духе, Люся едва ли бы сказала что-то узнав о произошедшем с ней этим вечером, и ночью.

За окном опять шел дождь и его мерный стук по старой крыше начинал действовать девушке на нервы.

— Ты бы позвонила сестре, — словно прочитав ее мысли, сказал вернувшийся Кир, тряхнул мокрыми волосами и небрежно швырнул в кресло куртку и пиджак. От него пахло свежестью с улицы и сигаретами, хотя он обещал бросить. Но это мало волновало Наташу, она все также напряженно смотрела на телефон.

— Она будет меня ругать, — призналась девушка.

— Ну… — он не нашел подходящих слов и заметил, — но она же, наверное, волнуется. И вообще может быть проводить тебя до дома?

— Нет! Я не хочу, — испугалась Наташа, для которой возвращение домой, означало возвращение в прежнюю жизнь. Кир только пожал плечами и уселся рядом с ней на кровать.

— А школа? — продолжал он.

— Да черт с ней! — звонко рассмеявшись заявила девушка и ей вдруг стало так легко и спокойно, словно послав к черту школу, она наконец-то обрубила эту грань, сделала себя окончательно свободной, а значит ей больше не нужно было связывать себя какими-то ненужными обязательствами, — я хочу с тобой быть!

— Это конечно здорово, — ухмыльнулся Кир, — но все-таки? Я никуда не денусь, я буду тебя ждать… — если бы Наташа не была так увлечена своими мыслями и спорами с собой, она бы заметила, сколько фальши прозвучало в его голосе, и он даже не пытался ее скрыть.

— Школа тоже будет меня ждать! И Люся! — возразила Наташа. Кир снова подумал о ее сестре, ему вспомнилась эта крошечная агрессивная девочка, уже тогда готовая порвать его в клочья. Очаровательный бесенок, который был достоин, куда большего внимания.

Наташа тем временем взобралась ему на колени, обвила шею руками и жадно поцеловала в губы, а Киру было сложно отделаться от каких-то глупых фантазий, начавших лезть в голову. У них похожая форма губ с сестрой и не сложно представить на ее месте младшенькую…

Он повалил Наташу на лопатки.

А что если бы на ее месте действительно была младшенькая?

Она, наверняка бы сопротивлялась… Да она бы была в бешенстве!

Нет, Наташу нужно держать под рукой, с ее помощью можно добраться и до ее сестры… И о чем он думает, о чем он только думает? Нет, уже не думает, в таких случаях разум не играет никакой роли, здесь полная власть животных инстинктов и желаний. И кое-что сейчас он понял точно, так ясно и остро, что ему захотелось поскорее убежать от этой назойливо требующей любви Наташи.

Я хочу Люсю, — мрачно констатировал он, и теперь даже ему самому стало смешно от собственных глупости и легкомыслия.

Глава восьмая