За чужие грехи

— Гаснет, — прошептала Таня и вдруг почувствовала, что по щекам текут слезы, — увядает на глазах… Сначала все было нормально, она переживала из-за смерти сестры, но потом вдруг стала совершенно безразличной к жизни. Она как будто уже мертва и теперь ее тело тоже умирает, догоняя душу… Мне… мне страшно, — вырвалось у нее, Владимир осторожно обнял ее, погладил по волосам и поцеловал в висок.

— Она еще оживет, — попытался утешить ее он.

— Да не оживет она, — возразила девушка, — конец неизбежен.

— Но, Таня…

— Пожалуйста… — взмолилась Татьяна, — давай уедем, как ты предлагал, — она подняла лицо и посмотрела на него своими большими миндалевидными красными от слез глазами, — в этом городе меня держали только она и мама… Но с мамой я поговорю, она поймет…

— Хорошо, Танечка, — сказал мужчина, — мы уедем. И все будет хорошо. Веришь мне?

Таня улыбнулась слабо-слабо.

— Да, — твердым и уверенным голосом ответила она.

Глава семнадцатая

Огромная серая туча плотоядно проглотила солнце и окутала город мутной пеленой серебристого морока. Из этой тучи сыпался растрепанный пепел ангельских крыл и Владимир ловил его в ладони. Ему было очень холодно и как-то неспокойно, он ждал на вокзале уже много времени, а Тани все не было.

Билеты на электричку до Петербурга лежали у него в кармане и приятно грели душу предчувствием чего-то нового и прекрасного, но оно спорило с сильным неотвратимым чувством тревоги.

«А если она не решиться?» — думал Владимир, бродил туда сюда по пустому зданию вокзала, где они условились встретиться, потом выходил на улицу под снег и боролся с искушением закурить.

На часах было двенадцать тридцать. Она должна была прийти пол часа назад… Может быть что-то случилось? Отчим что-то сделал с ней? У Владимира невольно сжались кулаки. Он еще немного подождал, решил отвлечь себя от этого томительного ожидания и позвонил Киру, но у него никто не брал трубку, а сотовый как обычно находился вне зоны действия сети. «Надеюсь, он там не вены режет?» — промелькнула в его голове шаловливая мысль, но он прогнал ее прочь. Это уже не касается его… Он не может помогать всем и думать о каждом. Сейчас он должен помочь Тане, хрупкой прелестной девочке с грустными светло-карими глазами, подарить ей другую жизнь, подарить ей немного счастья, которого она так заслуживает… Слишком много страданий свалилось на ее плечи, пора бы уже и чему-то хорошему свалиться на них.

При мысли о ней по телу разливалось живительное тепло, наполнявшее каждую клеточку. Таня… Танечка…

Но где она? Где?…

Владимир не вытерпел и набрал ее домашний номер. Долгое время никто не отвечал, но после нескольких минут длинных гудков трубку взял мужчина с хриплым неприятным голосом, и не сложно было догадаться, что это ее отчим.

— Да? — хмуро откликнулся он.

— Здравствуйте… — неуверенно начал Владимир, — а можно Татьяну?

— А кто ее спрашивает? — недоверчиво поинтересовался отчим и Владимир почувствовал острое желание явиться туда и все-таки избить его за все хорошее.

— Друг.

— Какой это друг?

— Миша, — нашелся Владимир и услышал в ответ пьяный смех.

— Да ладно. Она только что ушла гулять с Мишей… — он собирался нажать что-то еще, но Владимир торопливо нажал на отбой. Что-то внутри него полыхало адским пламенем и он не знал, как его потушить.

Как ушла…? Как она могла? Они же договорились… Она же должна была бежать с ним… Значит, она попросту снова сбежала от него. С этим мальчишкой. Может быть она любит его? Но почему его?!

Владимир разбил кулак о мраморную стену здания вокзала, кто-то за его спиной выругался в его адрес, но он не обратил внимания и торопливо пошел к подошедшему поезду.

Как наивно было полагать, что и в правду что-то может получиться. Она же сама говорила с таким сомнением… Из-за Миши? Вот тебе и девочка с чистыми глазами! Как он не заметил лжи в этих прекрасных глазах?

— Прощай, Таня, — произнес он одними губами, заходя в вагон, уверенный в том, что больше никогда сюда не вернется. Никогда!

Матери не оказалось дома. Только отчим и как обычно равнодушная к окружающему миру Люся, совсем переставшая реагировать на внешние раздражители. Она сидела на кровати, уставившись в одну точку на полу и молчала.

— Мне очень жаль, что с тобой случилось такое… — Таня присела перед ней на корточки, — и я ничем не могу тебе помочь… Я уезжаю… — она нервно обернулась на темный проем коридора, не подслушивает ли их отчим, а потом махнула рукой. Теперь ей было все равно. Совсем скоро он будет далеко-далеко и ничего не сможет сделать ей. Пусть хоть голову о стену разобьет, его любимая игрушка больше не будет его!

— Прощай, Люся, — Таня наклонилась к девочке и поцеловала ее в холодный, как у покойницы лоб. «И в правду, как мертвая…» — подумала она, забрала сумку с вещами и поспешно вышла из комнаты.

— Куда это ты собралась? — осведомился отчим, нарисовавшись в коридоре. Он был немного пьян и держался за стену, чтобы сохранить равновесие.

— С Мишей гулять, — отмахнулась она.

— А зачем тебе такая большая сумка?